Мы за Гумистой ( …в марте 93-го. )

Нет того, кто не боится смерти, но мне довелось увидеть их, тех, кто на самом деле презрел страх. Много званных, но мало избранных – так написано в Книге. Когда человеку 20 лет, смерть не воспринимается как конец всего. Острота чувств опережает сознание. Перед лицом смерти они дрались как воины, и смертью попрали смерть. Они и есть настоящие патриоты, кто в минуту опасности, в тот же час, сделал осознанный выбор и предложил себя в жертву родине. Это был героизма не по команде, он шел от сердца . Лучшие традиции воинов-горцев оказались живы. Кости этих бесстрашных и молодых солдат стали фундаментом новой стран. 

ПРЕДЫСТОРИЯ.
О том, что готовится войсковая операция по всему гумистинскому фронту я узнал в штабе, приблизительно за неделю. Это было инкогнито, но говорить в то время о секретности, или тайных замыслах не приходилось, так как фронт и тыл были рядом. Тогда мы учились всему по ходу дела. Наш отряд, численностью 42 человека, уже побывал в трех наступательных операциях и последние две недели находился в Верхней Эшере .
После двух предшествующих неудач, в начале ноября в Шроме и 5 января на Гумисте , в Главном штабе решили создать штурмовые батальоны для прорыва переднего края обороны противника по всему фронту, в лоб… Лично мне сам план показался логичным и вполне реальным. Внезапный, ночной и, что немаловажно, отсекалась артиллерия противника, по крайней мере, вначале боя, так как пришлось бы войти в непосредственное соприкосновение с противником.
Штурмовиками становились не специально подготовленные подразделения, а небольшие отряды, собранные по всему фронту . Человеческий ресурс был небольшой, но и выбора тоже не было. Само слово «штурмовики» придавало нам особую значимость, окруженную ореолом храбрости и долей авантюризма. Это уже была другая ответственность, сопряженная с большим риском. Получалось, что ты становился немного выше других…
Формировались отряды на добровольной основе. В большинстве своём, это были молодые люди от 18 до 25 лет, которые сознательно шли на дело, и только надежда и его величество «случай» согревали их сердца. Не зря говорят, что надежда умирает последней. Среди них были и такие, кто записывался в «штурмовики» за компанию – брат шел с братом, друг с другом, а сосед с соседом. Не всегда это было хорошо, так как в бою главное – это умение и бесстрашие, которые держатся на вере и силе духа. Не смотря на серьезность операции, нашлись и такие, кто шел в бой без оружия в надежде, что достанут в бою. В основном это были те, которым ещё не исполнилось 18 . Их не брали в отряды, но они все равно шли.

ПЕРЕД БОЕМ.
Наш отряд сняли с позиций, и мы поехали на побывку домой в Гудауту , набраться сил. В душе каждый из нас понимал, что готовится, что -то очень серьезное. Зачислили нас в батальон Владимира Начач, заместителем которого был Фридон Авидзба. О том, что формируются штурмовые батальоны мы старались никому не говорить, потому что об этом могли узнать наши родители, которые за весь период войны так и не сомкнули спокойно своих глаз. Но наши матери обладали сумасшедшей интуицией. Они всё чувствовали. И многие из них, ночью, тайком, когда мы спали, вшивали шелковые нитки нам в нательное белье и одежду. О чем они тогда думали, наши самые сильные духом мамы, одному Богу было известно…
По приезду в родительский домой, где меня ждали, и где к маленькой двухгодичной дочери прибавилась ещё одна, только что родившаяся, я никак не мог расслабиться и отдохнуть. Голова была забита предстоящей операцией, и ни на что другое я не мог переключиться. Не зря же сказано – время войне ! 
Почему то больше всего я думал о том, что в первые часы ночного штурма нам придется столкнуться с танками и БМП противника, так как грузины без них в бой не ходили. И я решил для собственной уверенности изучить, как можно лучше гранатомет . 
Вспомнился один случай, когда наш отряд дошел до Псоу, а потом сразу же рванул в сторону гор вдоль берега реки, догоняя противника. Тогда по дороге мы отбили у грузин БМП. Чак (Вадим Чкотуа) стрельнул в него из гранатомета, но не повредил, а экипаж, оглушенный взрывом, выскочил из машины и убежал через реку в сторону российской границы. Мы не стали тогда в них стрелять. Зато у нас была своя техника. Это был первый трофей. Написали на нем «Эвкалипт» и гоняли на нем по всему берегу в верховьях Псоу, в районе села Сальме. 
При всех отличных ходовых достоинствах у этой машины был один недостаток. Сидеть внутри него и ехать было невыносимо тяжело из-за шума, а если по тебе стреляют даже из пулемета, не говоря про гранатомет, то желание было одно – выпрыгнуть и искать тихое место. Гул внутри стоял несусветный. Все равно, что консервная банка. Много мы сделали экспериментов со стрельбой по нему и поняли, что нашему отряду он ни к чему, и потому отдали его в бронетанковые войска. В наших условиях БМП был хорош только в закрытых позициях. Немногим лучше было сидеть и внутри танка, но и здесь тебя очень сильно оглоушит, если даже снаряд не прожжет броню…
…Вадим привез мне домой РПГ-7 с двумя снарядами. В общих чертах я конечно знал, как им пользоваться, но решил довести свои действия до автоматизма. Штаб находился недалеко, и я нашел там инструкцию по РПГ-7. Оказалось, что гранатомет состоит из 48 частей, а не из трех, как нам казалось на первый взгляд – ствол со спусковым механизмом, снаряд-ракеты и порохового заряда. 
Все оставшиеся пять дней до наступления, я с утра до ночи, особенно в темноте на ощупь, то и делал, что заряжал и разряжал гранатомет. Снимал с предохранителя, прицеливался, нажимал на курок и приучал себя держать рот открытым, чтобы не оглохнуть от выстрела, как это было написано в инструкции, и обязательно закладывал вату в уши. Делал я это во всех позициях – и стоя, и лежа, и с колена. В предпоследний день я поехал в карьер на Белой речке и выстрелил два раза боевыми по произвольным мишеням. Это было отличное оружие, способное поражать бронетехнику и низколетящие вертолеты, если не считать один существенный минус. Реактивная струя порохового заряда, выходящая сзади трубы, могла нанести серьезные повреждения человеку на расстоянии 25 метров, не считая контузии от самого выстрела… 
Так пролетели пять дней. Конечно же, в душе я понимал, что все это может не пригодиться. А в контактном бою, где счет идет на доли секунды, будет не до точнейших прицеливаний и поправок на боковой ветер. Но от твоего владения оружием зависело будешь ты жить или нет, потому что атрибутом войны является оружие, для того чтобы стрелять и убивать, и ты должен это сделать намного раньше и точнее, чем твой противник… 
За пару дней до начала операции командира штурмового батальона Владимира Начач перевели на должность военного прокурора Абхазии, а на его место назначили Фридона Авидзба.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 
16 марта 1993 г. 23 часа. 30 мин. Командный пункт нашего батальона находился внутри небольшой сопки, рядом с автотрассой в районе Верхне-Эшерского ГАИ. Уже ближе к полуночи туда были вызваны все командиры подразделений для всякого рода уточнений, которые имели место перед любой предстоящей операции. Керосиновая лампа еле освещала край стола, на которой была развернута карта. Было видно, что Фридон Авидзба и Закан Нанба немного волновались, как и бывает в таких случаях, так как вся ответственность на их участке возлагалась на них . 
О том, что накал страстей вокруг этой операции достиг апогеи мы убедились уже через несколько минут… Пока мы обсуждали детали предстоящего штурма к нам попросились зайти несколько вооруженных автоматами бойцов, человек 10-12. И один из них видимо, которому было поручено говорить от имени всех, сказал на нашем языке – «…пришли к вам в надежде, что поймете нас…не сможем мы идти штурмовать, не хотим вас обманывать и подводить, и не хотим, чтобы на нас надеялись в бою…вот наше оружие …но мы отсюда не уйдем, может быть наша помощь понадобиться в чем то другом…» Они положили свои автоматы на стол и опустив головы вышли. 
Мы переглянулись, но ничего не сказали. Да и что можно было сказать ? Мы знали на что идём . Получалось, что кому то жить хочется больше, чем тебе… Но тогда об этом не хотелось думать. Тогда мы верили в победу и были на кураже, как перед стартом. Да и как без веры . Она и поддерживает нас. 
Начало атаки было назначено на час пятнадцать ночи 17 марта. Двести бойцов на нашем участке фронта ждали команды. Им предстояло прорвать линию обороны в районе висячего моста, напротив бывших казарм восьмого полка, где дислоцировался грузинский штаб. Этот штурмовой батальон в составе первого эшелона выдвинулся на исходный рубеж. Второго эшелона пока ещё не было. Он пока на подходе. На него возлагалась стратегическая задача, но сейчас все внимание на первый, потому что ему всегда больше всего достается.
Ночь выдалась на редкость темная. В трех шагах ничего не видно. Наш отряд неспешно, на ощупь, спустился по холму к рубежу атаки, прямо к берегу реки. Гумиста в эту ночь шумела, и мы почувствовали её сырой запах и прохладу. До противника метров 300 не больше. Располагаемся в полуразрушенных домах, до начала меньше получаса. Рация молчит, в эфире режим тишины.
Еще наверху, в нашем штабе, Фридон Авидзба, сказал мне :
- Слушай, останься здесь, будешь управлять по рации, а я поведу батальон в атаку. Все равно не смогу здесь сидеть.
- Давай не будем уже ничего менять на переправе. Ты комбат и должен сам управлять батальоном, от этого зависит успех боя, - парирую я.
Мы недолго спорим, и он все же уступает, видимо осознавая, какой груз ответственности лежит на нем, и тут же снимает с себя ЗК (водонепроницаемый костюм) и передает мне.
- Возьми вот, тебе это сейчас больше пригодится, чем мне, вода очень холодная. 
Я первое время отказываюсь, мотивируя тем, что ему по ходу дела быть может придется самому форсировать реку. Но он все же настоял на своем.
Если бы я знал тогда, что нам больше не суждено увидеться, что это наша последняя встреча. Фридон был очень честный и совестливый человек. Намыс змо иакун… Спустя три дня мне стало известно, что Фридон Авидзба пал смертью храбрых, когда встав в полный рост, средь бела дня, хотел повести в атаку второй эшелон, который почему то все время запаздывал и вышел на рубеж атаки слишком поздно, полностью сорвав план операции.
Но тогда всего этого нам ещё не суждено было знать… Тогда мы все как один сидели и молчали, потому что до наступления оставались считанные минуты, и каждый думал о своем. Впервые я произносил в душе слова молитвы «Отче наш, сущий на небесах. Да святится Имя твоё!…» И именно здесь я обратил внимание на то , что в каждом слове этой небольшой молитвы содержится нечто великое и большое, и для того чтобы понять ее не хватит возможно всей жизни. Перестав молиться, я попросил у Него только одного, чтобы ни взглядом, ни жестом, ни дрогнувшим нервом и ничем иным не показал кому либо, что боюсь за свою жизнь, ибо иду я на святое дело, и пусть Он вселит в меня столько веры и духа, сколько потребуется. Потому что сам по себе человек без веры ничего собой не представляет, ткнешь его иголкой - и он уже никто. И ещё я знал, что для всего этого нужна вера …Непоколебимая !
И вот в этой щемящей сердце тишине я увидел, как начинал свою игру Джон Агрба . Он уже был командиром взвода и ему дополнительно был придан небольшой отряд из 20-и армян. С Джоном мы были ровесники, и шел нам тогда 34 год. Помню, как в классе пятом после уроков, он ежедневно ходил в кино, а если фильм был хороший, и особенно про войну, то готов был смотреть его всю неделю. Кино было его главной страстью, и я точно помню, что он не пропускал ни один фильм, пока мы учились вместе. Джон обладал необыкновенной силой духа и чувством справедливости, а его действия всегда были пропитаны долей юмора.
Вспомнился случай, когда после неудачной шромской операции, нас везли на машинах через лес, и мы не на долго остановились. В этот момент кто то, у кого то украл автомат. А тот, у кого украли автомат был наш соплеменник из Турции. Я был в другой машине, и пока опомнился Джон решил провести собственное расследование. Он все таки нашел того, кто укрывал автомат плащпалаткой в кузове машины, сидя на нём.
-Это чей автомат ? - спросил Джон.
-Это моё оружие, - ответил потомок махаджиров, непонимающе глядя на нас, - я заснул в дороге на минуту, а когда проснулся, автомата не было.
Джон держал флягу в руках, и этой флягой с размаху стал бить по голове того крадуна. И бил до тех пор пока то не упал и я его не остановил Джона. Много слов он сказал в его адрес, о которых я здесь сказать не могу. После отнял у него оружие и высадил из машины…
И вот теперь, у Гумисты, видимо, чтобы разрядить обстановку, Джон в свойственной ему манере, улыбаясь, загадывает нам загадку на «дурачка».
- Ора, абхазцы, чего приуныли? Лучше отгадайте одну загадку, очень смешную. Как думаете, в чем разница между апельсином и задницей?
В этот момент никто не ожидал такого вопроса. Сначала все заерзали, заулыбались, а потом стали появляться ответы – одна глупее другой.
- Аааа…сдаетесь, абхазцы, да?- смеясь, спросил Джон.
- Абхазцы не сдаются, - спарировал кто-то, - абзазцы могут не знать… Давай рассказывай теперь, чем они отличаются.
- Ну что же, - медленно произнес он, - понюхайте, тогда и узнаете !
На мгновение воцарилась полная тишина. Но спустя секунду мы все смеялись, держась за животы и обливаясь слезами. Смеялись скорее над собой, что не смогли ответить на такой простой вопрос. Хорошая разрядка перед боем - ничего не скажешь…
Петрович ( Анзор Кварацхелиа) вытащил из внутреннего кармана бушлата маленькую фляжку и предложил мне выпить. Стыдно признаться, но в жизни больше всего я боялся холода, и то обстоятельство, что сейчас придется войти в ледяную воду, бросало меня в дрожь. Сколько не занимался закаливанием, так ничего и не получилось .
-Это коньяк… хорошо согревает, - со знанием дела сказал Петрович.
-Ну, давай, если согревает.
Я выпил два хороших глотка и через секунду «вспыхнул». Действительно внутри стало тепло.
-Хороший ! Как называется твой коньяк, Петрович ?
-Кажется «Кенингсберг».
-Надо же, а я там учился.
-Ну, тогда давай за это ещё по глоточку, может больше не придётся, - пошутил Петрович.
-Да, уж, это тебе не восьмое марта, Петрович… «шанелью» здесь не пахнет…в лучшем случае порох и тротил…
Артобстрел по позициям грузин быстро привел нас в чувство. Это означало, что следующий удар по противнику будет уже за нами.
Кто то из бывалых на этом фронте дает команду - «Приготовиться саперам и разведчикам !...Где саперы и разведчики, мать вашу…?! Найдите их немедленно ! ». Слышу, как ему отвечают – «До атаки все разведчики. А как в атаку идти, никто не хочет быть сапером и разведчиком, все хотят быть штурмовиками…утонченная работа никто не для нас ». 
Артиллерия слишком быстро перестала бить по переднему краю противника и перенесла его в глубь. На конец то, в эфире звучит команда «Вперед ! ». Ну что же, вперед так вперед, здесь уже каждая секунда дорога. Уверенные в успехе операции, мы броском вышли на каменистый берег Гумисты без саперов и разведки.
- Давай, давай, - говорю я кому-то напряженным голосом, - всем вперед, не отставать…
Так мы, без единого выстрела, чтобы не обнаружить себя, вошли в реку…Но, как только дошли до середины, неожиданно, прямо напротив нас, заработал грузинский пулемет, а после и слева и справа, прочесывая весь берег. Только кромешная темнота спасала нас от прицельного огня. До противоположного берега оставалось каких-то метров 70-80. Уж очень не хотелось быть скошенным в самом начале атаки. Вот тебе артподготовка, вот тебе обещанная авиация, вот тебе разведка, вот тебе и брод. «Не зная брода, не суйся в воду!» - на ходу вспоминаю мудрый совет, но где время до прописных истин. Одна сейчас задача, как можно быстрее пересечь водную преграду. 
Стреляя на ходу, мы шли по скользкому дну. Река холодная, а мы все в зимних бушлатах, набухших в воде, и согнувших в три погибели от тяжести боеприпасов, упорно шли к противоположному берегу. И как в кино вокруг нас шлепались об воду пули. Но и мы тоже, умудренные опытом предыдущих боев, вели плотный огонь в сторону противника со всех стволов. Двое бойцов, один за другим были тут же ранены . Те, кто шли рядом замешкались, хватая их, и не зная, что делать дальше.
- Не стоят!.,. Не стоять! – кричу я во всю глотку. Двигаться дальше…Двигаться !. Передавайте их друг другу по цепочке к берегу .
Мы с Джоном оказались в середине группы, и он мне старается быстро что то сказать:
-Слушай, вот ни хрена себе…брызги от пуль. Я думал, что такое только в фильмах бывает. Кто бы мог подумать ? Помнишь, когда пацанами войнуху ходили смотрет ? Ещё переживали … думали их по настоящему убивают. А теперь мы на их месте. Разве такое бывает? Не знаю, как тебе, а мне это смешно…
- И мне смешно, Джон, что мы это по середине реки обсуждаем обсуждаем…Умпсыр егьыубап (если не умрешь, и не такое увидишь ).
Каким-то чудом, наш отряд, без особых потерь, добрался до противоположного берега, который к нашему счастью имел крутой, обрывистый склон в человеческий рост. Для противника мы оказались в мертвой зоне. После ледяной реки пару минут ушло на то, чтобы ребята пришли в себя. Теперь я понял, что значит в прямом смысле выйти сухим из воды. Вспомнил добрым словом Фридона, который дал мне прорезиненный костюм, который я тут же скинул с себя, думая, что больше не пригодится. 
Дальнейшее промедление было подобно смерти. Теперь уже мы должны были прикрывать форсирование остальной части батальона, который шел за нами. Однако высунуть голову было невозможно, вражеские пулеметы строчили неустанно, соревнуясь друг с другом. От нас до ДЗОТа уже метров 100. Слышны возбужденные голоса грузин. Вокруг треск от выстрелов и страшная матерщина.
- Гранатометчик ! – кричу я Зюбе (Зураб Агрба), - видишь откуда бьет ? Давай, браток, надо заткнуть глотку этим подлюкам !
Зюба привстает на секунду и стреляет, но в момент выстрела почему-то дернулся, хотя отдачи от гранатомета не бывает. Черт, мимо !…Перезаряжает, возится. ..Второй выстрел… Опять мимо…Э-э-эх, колотит парня… Волнуется, и знаю почему. А пулеметчик ещё больше огрызается.
- Даай сюда, и снаряды готовь, быстрее только !... Прикройте- даю я команду ,- сейчас мы устроим им Варфоломеевскую ночь…
Все начинают стрелять… Я приблизительно знаю откуда бьет пулемет по огонькам от выстрелов. Высовываюсь по пояс, навожу по стволу, нажимаю курок…Выстрел, взрыв… Опускаюсь на колено, быстро перезаряжаю и стреляю туда же, и так три раза. Вроде попал, пулемет не отвечает, но откуда- то ещё стреляют. Людей невозможно поднять, и к тому же перед нами заминированный участок поля. 
Пока мы вели огонь остальная часть батальона перешла реку, и в этом месте нас уже скопилось не мало . Было понятно, что минные поля вдоль берега для всех стали проблемой. Подошел со своим отрядом и Игорь Дармаа. Статный, красивый мужчина, который одним только видом мог вселить уверенность в кого хочешь. С таким и слабый становился сильным.
- Черт возьми,- говорю, - господа штурмовики, стыдно, надо вставать и идти вперед, нет другого выхода. Если задержимся здесь, закидают нас минометами. Давайте, прикрывая друг друга прорываться на дорогу. 
Мы быстро договариваемся с командирами… Левый фланг открывает огонь. В этот момент Игорь говорит мне:
-Я иду первым, а все остальные за мной след в след, и не останавливаться, даже если кто - то подорвется. 
Он встает в полный рост, и стреляя на ходу, проходит минный участок . Мы сразу ринулись в эту брешь и прорвав первую линию обороны противника, вышли на асфальтированную дорогу, ведущую на главную автотрассу, к «зеркалу». Дальше слышны только стрельба, чьи - то голоса, стоны, появились первые раненые.
Взяли влево... Ничего не видно, слишком темно. Грузины пошли на хитрость. Прекратив стрелять, они забросали нас ручными гранатами, но нас уже невозможно остановить, инициатива на нашей стороне. Слышу, как Варлам Тванба из Дурипша подгоняет ребят – «Вперед! Вперед, ребята ! Бей гадов ! Мать их за ногу…прогоним этих переселенцев». 
Пройдя какие-то недостройки, идем по заданному маршруту. В такой кромешной темноте немудрено оставить противника за спиной, но останавливаться нельзя. Сейчас главное – темп, шокировать противника, а недобитков добьет второй эшелон, который, наверное, уже близко.
До поворота, где зеркало, оставалось метров двести. Вдруг слышим шум моторов. Два БМП на полной скорости идут один за другим, по узкому коридору шоссе, прямо на нас, врезаясь в наши ряды, и освящая дорогу тусклым светом. Вот это дааа… Мы быстро располагаемся слева и справа дороги. Но как подбить их ? Слишком близко. Вполне возможно, что сам пострадаешь от выстрела. Да и как стрелять в толпе из гранатомета, пороховая струя может покалечить на большом расстоянии….И все таки Чак , каким то образом изловчился, предварительно дав команду «Всем лечь !», и успевает стрельнуть в уходящий БМП. Снаряд попадает прямо в башню. Огненные брызги разлетелись в разные стороны. БМПшка не останавливаясь, так и ушла от нас. Первый блин комом. Обидно было, конечно, что упустили такой «подарочек». 
В той операции ни у кого из бойцов не было ручной противотанковой гранаты, действие которой направлено сверху вниз, так как после броска открывается маленький парашютик. Зато гранатометов было хоть отбавляй, но и здесь были свои недочеты – снаряды к ним оказались осколочно-фугасные, а не кумулятивные, которые способны прожигать броню. На войне мелочей не бывает. Любая промашка – это гибель людей. Вспомнилась фраза Наполеона, который сказал: «искусство войны – это единственная наука, где не получится ничего, кроме того что продумано и рассчитано до конца». Великая правда. ! Но нам было не до выбора тогда, и то оружие, что было у нас на руках, мы считали божиим даром.
Пока нам везло. Не понятно было только, почему БМПшки проскочили нас, так и не сделав ни единого выстрела. Было похоже на то, что не ждали они нас ночью. Перебежками, от укрытия к укрытию продвигаемся дальше. Один за другим вспыхивают строения, и видимо в одном из них был грузинский штаб, так как там стояло много разных машин, которые мы тоже сожгли из гранатометов. В это время в нас начинает стрелять крупнокалиберный пулемет на сопке. В проблесках огней вижу, как чей-то отряд со знанием дела залег вдоль ограды у дороги, вытянувшись гуськом. Подхожу к первому лежащему и узнаю Гену Маан , бывшего афганца. У него в отряде есть опытные волкодавы, одного из них я знал – Руслана Ладариа, тоже прошедшего афган. Это хорошо, что они здесь...
А пулеметчик бьет так, что пули, попадая в асфальт, разлетаются , подобные фейерверку. Но он допустил непростительную ошибку, у него в ленте были одни трассеры. Чак и Зюба дали туда по два выстрела и он заглох.
Недалеко от себя слышу знакомый голос : Куда? Куда идете ядрёна мать! Что, домой собрались? Мы вперед идем, а вы назад?! Поворачивайте нафиг… !
Чувствую что-то неладное. Подхожу… Стоят Джон Агрба и Алмасхан Лакоба с наведенными автоматами на группу ребят – человек пятнадцать не меньше.
-Кто такие? С какого батальона? – спрашиваю я их. Все молчат и тяжело дышат. Не могут выйти из состояния шока… Паника.
- Кто ваш командир? Отвечайте быстрей, - кричу во всю глотку.
_-Мы не знаем, кто наш командир. Мы сами здесь… У нас…У нас двое раненых…Не знаем, что делать.
-По два человека на раненых, всем остальным поворачиваться и вперед. Кто сказал, что нас убьют?! Всё будет отлично… Прорвемся !
Со стороны кемпинга взлетели две зеленые ракеты. Слава богу, на конец-то кемпинг взяли, думали мы.
-Вперед, ребята! Вперед !... За Родину ! – и с криком – Урааа… ! – продвигаемся вперед.
Ещё один бросок и мы окажемся у развилки . 
Но часть «штурмовиков», видимо не сориентировавшись в темноте, в азарте, ушли далеко вперед по автотрассе, километра на два, прогоняя грузинскую бронетехнику, и как позже стало известно, дошли с боями до бензозаправки со стороны кладбища. В этой группе оказались самые инициативные и мощные войны, которые личным примером вели бойцов в атаку. Но здесь они все оказались вместе. Это были Игорь Дармаа, Джон Кварацхелиа, Дима Аргун, Закан Нанба, Дима Авизба, Авто Дзидзариа, Виталик Габниа, Аслан Барцыц, Нурик Хагуш, Оскар Гвазава, Руслан Кварацхелиа, Гоча Дзидзария, Варлам Тванба, и гранатометчик Вадим Чкотуа (Чак)…
Участь этой группы была трагичной, хотя сначала все складывалось благополучно. У Руслана Кварацхелиа(Клёпа) была рация, но она намокла во время форсирования и вышла из строя. И теперь они шли вперед в полном одиночестве и неведении. С первым танком они столкнулись лоб в лоб уже на перекрестке ведущей на улицу Гречко. Чак, Нурик Хагуш и Аслан Барцыц подошли к нему на расстоянии вытянутой руки. Стрелять было нельзя, и отойти от него тоже было рискованно, можно было промахнуться в темноте. Чак снова каким-то образом выстрелил в него и попал в башню. От выстрела башня на секунду раскалилась до красна, но танк, развернувшись, все-таки ушел на безопасное расстояние. Ночь с одной стороны была спасительна, а с другой – ограничивала возможности.
Продвигаясь дальше они столкнулись с БМП, по которому Чак снова сделал выстрел, но и БМП также ушла в темноту. Эта группа решила преследовать и гнать грузинскую бронетехнику дальше. По дороге они взяли несколько грузин в плен. И вот уже в районе школы они опять увидели в темноте стоящий танк. И хотя у нас был уговор, что вначале боя мы будем всё уничтожать и сжигать, ребята видимо подумали, что танк нам и самим пригодится, оставили его, думая, что за ними идут наши. Но, как оказалось, в танке сидел экипаж и все видел в приборы ночного видения. Они тоже видимо не предполагали вот так , лоб в лоб столкнуться с нами. Оценив ситуацию, экипаж танка произвел выстрел осколочным по уходящей группе бойцов. Среди них был Авто (Алексей) Дзидзариа - сильный духом и уверенный в себе уже взрослый мужчина, лет 35-и , воевавший на гумистинском фронте с первых дней . Этому человеку было неведомо чувство страха, и потому пулям никогда не кланялся. Дзидзариа получил смертельное ранение, но был ещё жив и держался из последних сил. Еще три человека получили ранения…Оказавшись в одиночестве эта группа решила вернуться коротким путем, напрямик к берегу реки, думая снова объединиться с нашими. 
В районе 11 часов утра, прорываясь с боями, они неожиданно для себя вышли прямо в логово грузин. К штабу, где дислоцировались около двухсот солдат противника, и которые вышли на построение на плац. Грузины тоже не ожидали увидеть с тыла наших бойцов. В этой безвыходной ситуации было решено, не мешкая, прорываться с боем через плац. Стреляя на ходу, и неся с собой Авто Дзидзариа, наши штурмовики смогли зайти в здание штаба, и на время укрыться. Около пяти солдат противника было уничтожено. В здании наши ребята ранили ещё троих грузин и взяли их в плен. Игорь Дармаа, Дима Аргун, Джон Кварацхелиа, Чкотуа Вадим, Нурик Хагуш, Виталик Габниа и Дима Авидзба проявили здесь большое мужество и отвагу , но и сами были окружены.
Грузины решили пойти с ними на переговоры, чтобы вызволить своих из плена. И вот здесь уже свою роль сыграл Игорь Дармаа, прирожденный командир и очень решительный человек из категории тех, кто покидает тонущий корабль последним. С ним пошли Джон Кварацхелиа и Дима Аргун. В обмен на своих, грузины позволили нашим бойцам уйти вместе с раненным. Целый день наши бойцы лежали в воде, прямо на берегу в небольших оврагах, потому как грузины не сдержали слова и обстреливали их всеми видами оружия, в том числе из самолета. В конце концов большинство наших ребят смогли вернуться, дождавшись темноты, но трое были убиты. А Игорь Дармаа до последнего оставался у грузин в заложниках, и его судьба оказалась трагичной. Когда грузины поняли, что он их обхитрил, они его расстреляли…
Такова была участь этой группы, которой просто не повезло, и в других условиях могла бы нанести противнику существенный урон. 

…Начало пятого утра. Ещё темно. Вытаскиваю небольшую рацию («арбалет») из полиэтиленового мешка. Рация в порядке, в то время как у многих она вышли из строя из-за того что намокли батареи. 
- 8-й, я 103-й, находимся у развилки. Что дальше ?
-Ждать, ребята…пока ждать. Дела идут нормально. Слушайте эфир…сообщим, - отвечает мне Слава Анкваб.
А чего ждать не понятно. Пока темно надо до окраин города добраться, и навести шорох. Да и штурм на то и штурм, чтобы всё делать быстро, и чтобы никто не успел опомниться, причем как чужие, так и свои, а тут оказывается, кого-то ждать надо.
Мы остановились в районе дома с зеленым набрезгом, построенным армянином. Дом был очень добротно сделан. Подвальное помещение как бункер из толстых стен с маленькими вентиляционными отверстиями . Стены дома тоже были очень мощные. Ни один танк не смог бы пробить их первым выстрелом. Кровли не было, а была ровная заливная крыша с углублением. Стоя на крыше, можно было долго держать оборону. Хозяин будто готовился к войне. И во многом, благодаря этому дому, большинство из нас остались невредимыми. Во дворе друг против друга стояли два гаража, а перед этим двухэтажным домом стоял ещё один, полуразрушенный. Так что, ни танк, ни артиллерия противника не смогли бы бить по зеленому дому прямой наводкой, разве что если подойти со стороны дороги и стрелять с близкого расстояния , но для этого надо было уничтожить нас всех. Сам дом прилегал прямо к сопке, на склонах которого, да и в саду тоже по всему периметру росли цитрусовые деревья. Ограда со стороны дороги была сетчатая, а ворота во двор представляли собой обычные, решетчатые половинки. 
Вот в этом месте нас и собралось человек 150 бойцов из разных отрядов. Только теперь мы стали понимать, как нам повезло. Проскочив минные участки, мы вышли на шоссейную дорогу с наименьшими потерями. Одно было плохо для меня – сорвал голос, и теперь я его сам почти не слышал. Надо было помолчать хоть пару часов. Зову рядом стоящего Анзора Тания и знаками прошу передать команду. Теперь уже он кричит что есть силы.
-Всем занять позицию. Гранатометчикам укрыться в мандаринниках, верхние этажи домов не занимать, пулеметчикам держать фланги.
Ну что же, ждать так ждать. У нас было немного времени перед основным броском, и думая, что здесь мы задержимся не на долго, я решил осмотреться. Рядом со мной мои друзья, с которыми я начинал войну, и потому мне было спокойно на душе.
Подходит Зюба Агрба, и как то виновато говорит мне: «Ты не думай, что я струсил тогда. Я…я просто сильно волновался. Понимаешь, до моего дома отсюда километров два, я не видел отца и маму уже восемь месяцев. Просто боюсь, что не дойду». 
Что можно было сказать на такое откровение? Да и с чем можно сравнить психологическое напряжение молодого человека, шедшего через ад к своим родителям, в свой родной дом, в свой родной город. И таковых в отряде было не мало.
-Дойдешь, браток. Все дойдем. Куда мы денемся. Мы уже за Гумистой. Ещё и по стопочке успеем выпить за здоровье твоих родителей, - говорю я тихо. Мы улыбнулись в знак того, что понимаем друг друга, и, ударив по рукам, разошлись по местам. 
Стало светать. В эфире говорят, что все нормально. Передают, что наши прорвались по всем направлениям. Непонятно только чего нам ждать. Едва-едва удается сдерживать ребят. Так и норовят бежать вперед, ворваться в город. Всё время спрашивают, когда пойдем дальше ?
10.30 часов утра. Со стороны кемпинга послышался гул мотора. Драпают гады, подумали мы. Давайте-давайте…сейчас встретим вас хлебом-солью. На восьмом месяце войны мы уже находились в таком состоянии духа, что злость и жестокость сменились презрением и ненавистью. Мы расположились во дворах близлежащих домов вдоль автотрассы. С тыла защищает сопка. Что ж, главное есть спина. Для нас, абхазов это самое главное, а в лицо пусть нам хоть сам дьявол улыбается.
Арзамет(Арзик) Тарба, Даур Зухба, Алмасхан Лакоба и Залим Шухов из Кабарды укрылись недалеко от гаража в мандариннике. БМПшка, идущая со стороны кемпинга вот-вот появится из-за поворота. Смотрю на гранатометчиков, какие-то незнакомые ребята. Они чего-то забеспокоились, заметались. Молча, тычу им рукой в сторону поворота, указывая на то, чтобы были готовы. Но вдруг они подбегают ко мне и дрожащим голосом, заикаясь, говорят: «Мы…Мы ещё ни разу не стреляли…мы…мы…»
-Э-э-эхх, где же вы раньше были ?, - хриплю я голосом. Думали они сами свои танки и БМП поджигать будут ?
Но не успел позвать, как подбегают Даур и Арзик, и молча, закинув свои автоматы за спину, вырывают у них гранатометы и укрываются прямо у дороги. 
После я много раз задавал себе вопрос, почему эти совсем ещё молодые люди , так резко отличались от остальных ? И все время приходил к одному и тому же - они всегда горели желанием совершить подвиг. Дело было именно в желании, которое и находится в одной упряжке с главным атрибутом подвига - инициативой. Только такие могли повести за собой людей. И именно такие люди в начале войны пошли первыми и показали, как надо защищать, то без чего жить нельзя. Да, не всегда таким достается победа, но только такие как они её приближают. Эти двое красавцев отличались ещё необыкновенной хоризмой и антропологией. Высокого роста, блондины, белокожие, с тонкими чертами лица, отточенной фигурой, где ничего лишнего, и никакой кривизны в телосложении. При всем при этом у них была чисто мужская стать. Не заметить их было невозможно.
Из-за угла, на небольшой скорости, появляется БМП. Шорох наводишь, падла слепая…Сейчас мы тебя угрохаем…Видно было что грузины не ожидали увидеть нас именно здесь. Когда БМП оказался в проеме ворот, раздались один за другим два выстрела. Машину юзом унесло в кювет. Тут же из задних дверей выскочил грузинский десант, стреляя наугад … человек восемь. Их перестреляли в ту же секунду, будто и не было. Дистанция боя 20-30 метров. За всю войну это была первая и последняя операция, когда мы стреляли друг в друга на таком расстоянии. Увидеть на войне противника в мушку своего прицела на убойной дистанции – большое везение.
Выстрел был за Арзиком, хотя и ещё кто-то попал, но снаряд отрекошетил и улетел в сторону.
Этому юноше было неведомо чувство страха, а его внешность совсем не сочетались со страшным ликом войны. Но Арзамет тоже шел к себе домой, туда где родился и вырос, в Сухум. И ничто теперь его не могло остановить. Увидев БМП, на котором виднелся номер 13, Арзик выскочил из укрытия и метров с тридцати выстрелил. Снаряд пробил броню и снес голову механика... БМП заглох прямо на обочине дороги … ни дыма, ни огня…
Как же нужна нам сейчас эта машина, и кто бы смог ее завести и загнать во двор. Передали по цепочке, но никто не отозвался. Пауза затягивалась…
Вдруг мотор взревел, выпустив синее облако дыма. Включив задний ход, кто то, сломав сетчатую ограду, заехал в мандаринник и остановился в метре от гаража. Смотрю и глазам своим не верю. Выходит из БМП Даур Зухба и улыбаясь во весь рот, шутит :
- Товарищ командир, разрешите доложить…
-Не рискуй больше без прекрытия, - пригрозил я ему.
-Не знаю, как то само собой получилось, больше не буду без прикрытия – по детски и смеясь, отвечает Даур. - Там механик без головы и уже окочуренный. На вряд ли мы его оттуда сможем вытащить, здоровый очень. Мне пришлось сесть на него и завести двигатель.
Этого мальчишку я любил как родного и боялся за него, потому что знал на все сто, что он никогда ни перед каким злом не остановится. Такой он родился. Помню его команду ровестников с десяти лет. Мальчишками они приходили в спортшколу и занимались почти всеми видами спорта. Им тогда было мало одного. А однажды, летом 1984 года, весь гудаутский пляж завороженно смотрел на них, когда эти пацаны, взобравшись на крышу самого высокого солярия, спрыгивали оттуда ласточкой в море. И больше всех выделялся Даур. Словно говорил всем, смотрите на меня, я не боюсь. И с этими ребятами у меня остались ассоциации, связанные с одним фильмом, названия которого я уже не помню. Там группа мальчишек спускалась по реке на автомобильных камерах с песней «…у моря, у синего моря, с тобою мы рядом, с тобою…»
Подбежали ребята из других отрядов, стали обниматься и поздравлять друг друга. А Даур, Арзик и Зюба в состоянии эйфории. Это был их первый реальный бой и первая победа, и так просто они успокоиться не могли. Адреналин иногда похлеще наркотика.
В БМП были полный комплект боеприпасов, а помимо этого танковый пулемет калибра 7.62 со скорострельностью 1200 выстрелов в минуту и длинные ленты, снаряженные патронами, а также большой артиллерийский бинокль со шкалой, который принесли мне.
-Ладно, ребята, - говорю я им. Не всегда так будет…Не расслабляться. 
Мы снова все укрылись и стали ждать новостей в эфире…
Арзик зашел в гараж, одел наушники и стал слушать. Гараж был вроде командного пункта и оружейки. Кроме тех гранатометов и «мух» что были на руках у бойцов, здесь стояли постоянно заряженными ещё пять – шесть гранатометов. 
12 часов дня. Мы по- прежнему стоим на месте. Погода в этот день выдалась хорошая, мартовское солнце хоть как то пыталось согреть нас своими лучами.
-Почему наши не идут ? Что-то здесь не так, - тихо говорит мне Мераб Кове, не привлекая внимания ребят. Он еле стоял на ногах, его лицо было обезображено пороховыми выхлопами, которые черной татуировкой впились в кожу. Еще ночью, кто-то из гранатометчиков по халатности выстрелил у него «под ухом». Здоровый, красивый парень, способный выполнить любое задание, был выведен из строя, но держался молодцом. Он был командиром замостянского края, а это ответ на все вопросы.
-Что будем делать ? Я почти ничего не вижу.
-Держись, Мераб. Как бы тяжело не было сделай вид, что все нормально и главное знаешь что делать. Сможешь прикрыть фланг со стороны кемпинга ? По рации говорят, что там вроде бы уже наши, но чем черт не шутит.
- По рукам. Отвечаю брат. Все, что смогу сделаю.
Тяжело ступая, он ушел к своим и я был уверен, что с фланга мы будем надежно защищены. 
Вдруг вижу, летит ко мне стрелой Арзамет Тарба с рацией и возбужденно говорит:
- Что-то очень важное, послушайте. Арзик ещё не привык к рации, но держится так, словно воевал всю свою жизнь. Потом я вспоминал, что это был единственный человек за всю войну, который называл меня на «вы», хоть я и запрещал ему.
-8-й, я 103, как слышишь меня, прием…
-103-й, вас могут обойти сверху, со стороны сопки. Вижу группу вооруженных людей. Будьте внимательны. Всё остальное остается по-прежнему.
Я быстро объясняю ситуацию и уже Алмасхан Лакоба, Татка Дзидзария, Кува Еник, Анзор Тания, Гудал (Виталик Гудалия), Руслан Ладариа, Батал Лушба, Вова Кокоскир, Гуагу Айба и Тофа (Астамур) Маан бегут за дома и готовятся встретить противника, который решил обойти нас. 
Послышались короткие автоматные очереди, заработал пулемет с крыши нашего дома. Потом этот пулемет будет строчить целый день, пока грузинский танк не собьет его, выпустив в него почти весь боекомплект. Я пока не знал кто этот человек, который так азартно, без устали строчит длинными очередями. И первое время, не знали его и те, кого я туда посылал, так как он был из добровольцев. Оказалось, что это был приезжий, который отдыхал прошлым летом. Так и остался здесь… навсегда, считая, что справедливость на нашей стороне. Ему было 18 лет.
Началось….Ребята наши пошли на хитрость. Пусть думают, спустятся метров двадцать, а там посмотрим. Так и сделали. Открыли огонь. Грузины хотели полезть обратно, но где там, под таким углом особенно не разбежишься. Так и скатывались они кубарем прямо под ноги, скошенные метким выстрелом. Широко раскинув руки, десяток грузин лежали под мандаринами. Но одному все - таки удалось уйти. Количество убитых мы считали по количеству трофейного оружия.
Анзор Тания заходит в гараж, и, снимая с плеча три автомата, говорит, - Впервые в жизни в мушку прицела видел врага, и как дроздика его подстрелил. А эти автоматы дай тем, кто пошел в бой без оружия. Я вспомнил, что у нас Тофа Маан был без оружия и попросил ему передать автомат. Но Тофа уже тоже был с автоматом и нес ещё два, на одном из них была сильно согнута газовая трубка, которую общими усилиями удалось выпрямить. Теперь уже все были вооружены.
Опять зовет меня Арзик к рации.
-103-й…через кемпинг к вам идут около 150 штурмовиков, они уже на подходе к автомагазину. Не перестреляйте друг друга. Встречайте их.
Слава Богу. Наконец то. Значит и кемпинг взяли. От нас до кемпинга ровно 500 метров.
-Ребята, - кричу бойцам из отряда Мераба Кове, которые держали на прицеле этот участок дороги - встречайте наших, вот-вот они выйдут из-за поворота. 
Проходит минут десть, проходит ещё полчаса, никого нет. Что-то не то, и стрельбы там не слышно. Тишина.
-8-й, я 103, - кричу уже зло, охрипшим голосом. В чем дело? Где ваши люди, и сколько нам ещё здесь ждать ? Пока нас всех здесь не ухлопают что ли ?
Но опять по рации звучит, уже надоевшее всем «ждать». Было понятно, что Слава Анкваб передавал нам чьи-то распоряжения из Главного штаба. Подходит ко мне один из командиров отряда Зурик Хаджимба и спрашивает :
-Что будем делать ? Застоялись мы здесь. Грузины скоро начнут нас обрабатывать артиллерией, а они это умеют.
Это было и так понятно. Но я ответил ему в шутку, что приказали пока сушить сухари. На что он ничего не ответил и ушел к себе в отряд. Но с этой минуты я решил для себя, что мне придется играть и играть, потому как всякая правда о том, что и эта операция может быть провальной сломает дух очень многих, настроенных на победу бойцов, и в конце концов приведет к неминуемым последствиям.
Вдруг, со стороны развилки дорог на улицу Гречко, слышу чей то надрывный голос :
- Танки ! Танки идут !
Черт возьми, какое же это жуткое и отвратительное слово - «Танки идут», способное парализовать сознание человека. Человек тридцать пролетели мимо меня и забежали в подвал двухэтажного дома, где уже лежали несколько раненых бойцов.
Стало обидно . Нет не за ребят. Страх – временное явление. Все дело в привычке, тем более, что танки многие из нас видели впервые. Дело было в другом. Как глупо попасть в окружение в самом начале операции. Значит, что-то сорвалось, значит, что-то не просчитали до конца. А это потери. Большие потери.
-Куда ?...Куда ?...вашу мать ! Думаете укрыться от них таким способом ? Если погибать, так давайте продадим свою жизнь по дороже. Не то разом, одним снарядом накроет и трындец всем… Но все зря. Не остановить никого. 
Даур Зухба, Джон Агрба, Арзамет Тарба, Зюба Агрба , Тимур Чаабал, и я берем из гаража сразу по два заряженных гранатомета и бежим врассыпную к шоссе. Анзор Кварацхелия (Петрович), двое парней из госансамбля Вова Кокоскир , Гуагу Айба, Руслан Ладариа, кабардинец Залим Шухов и ещё два адыга тоже побежали в эту сторону .
-Прикройте хоть нас, черт бы вас всех побрал, - кричит Джон Агрба. И тут из домов и всевозможных укрытий наши открывают такой бешенный и беспорядочный огонь, что теперь мы уже сами прижаты к земле и не можем поднять голову. Благо патронами мы были обеспечены и голыми руками нас не взять.
-Да-а-а, что значит - сила есть, ума не надо, - говорит Джон. У него был один необыкновенный дар. В самых тяжелых, безвыходных ситуациях ему на ум приходили нелепые, но и вместе с тем смешные выражения. Главное вовремя.
-Ора, абхазцы, - кричит Джон, - тормозите. Это вам не Новый год ! Чего зря патроны переводите. Грузины объявили перерыв на обед. Пора и нам перекусить. 
Говорит, заведомо зная, что ни у кого и ломтика сухаря нет. И тут же для нас чуть потише произносит : «Будем теперь знать, как в «каптерках» служить. Тогда, конечно, было не до смеха, но все равно стало весело, и мы улыбались. Дух у нас был, а вот умения…не очень.
Два танка и два БМП подъехали с разных сторон и остановились у развилки на улицу Гречко в 100 метрах от нас. Увидев такой плотный огонь, грузины поняли, что нас здесь не мало. Взревев мотором, и выпустив облако черного дыма, один из танков пошел прямо на нас. Пехоты за ним не было, башня и ствол направлены параллельно дороги. Похоже, что они не знают наше точное местоположение. Мы договорились стрелять по очереди. Первым стреляю я, а затем все остальные.
Дождавшись, когда танк подставил мне бок, прицеливаюсь из гранатомета в щель под башней. До танка метров сорок. Стараюсь не дышать перед выстрелом, но чувствую как удары сердца отдаются колоколом по всему телу. Еще секунда…Выстрел…Взрыв. Снаряд попал чуть выше, в башню. Один за другим послышались ещё два выстрела. От танка разлетелись брызги, будто большие бенгальские огни, ещё через несколько секунд он покрылся облаком дыма. После нам скажут, что такими снарядами не танки, а кур пугать.
В этот момент противник открыл шквальный огонь со всех близлежащих домов, находящихся на противоположной стороне. Всё стало ясно. Пехота противника не пошла за танком, а заранее расположилась в домах. 
Экипаж грузинского танка, оглушенный несколькими выстрелами, резко развернувшись на месте, уходит обратно… Но что это ?!
Господи, спаси его душу ! С двумя заряженными гранатометами Арзамет идет за танком. Зюба тоже встает и перебегает на противоположную сторону. Стреляет в один дом, потом в другой . Зюба и Арзик друзья детства. Здесь все было понятно без слов. Где был один, там и другой.
Разрыв между танком и Арзиком увеличивается. Присев на одно колено, чтобы бить уже наверняка, вижу, как он прицеливается в уходящий танк. Раздается выстрел, затем взрыв.
- Попал ! Попал ! Черт возьми ! – радуется за своего друга Зюба, - Молодец !
Снаряд сшиб гусеницу. Танк по инерции прошел ещё несколько метров и развернулся на бок. Тут же Арзик делает выстрел со второго гранатомета. Попадает, и опять разлетаются брызги. Из танка выскакивает экипаж и скрывается в домах. Кто-то по ним дал длинную очередь, но мимо… Арзик уже бежит обратно ко мне и ложится рядом под мандариновым деревом.
-У тебя что , крыша едет ? Ты был две минуты на виду…Тебе просто повезло. Ты понимаешь хоть это, а ? Это война, это не кино… чирк, и всё, понимаешь ?!
А он, всё улыбаясь мне, отвечает, и эти слова я запомнил на всю жизнь. 
-Не волнуйтесь за меня, командир. Эти подлюки никогда не смогут меня убить. Теперь я им за всё отомщу . Они меня запомнят.
-Да кто тебя запомнит, красавец ? Кому ты нужен мертвый ? Ты девушкам нужен будешь. Они тебя помнить будут, а здесь надо выжить. Без прикрытия ничего не делай ! Понял ? 
-Ну нельзя же их подпускать так близко, - отвечает Арзик.
-А ты что, за всех воевать собрался ? Силенок не хватит… Ничего, прижмут нас , как миленькие забегают. 
-Никто не забегает, командир. Кто бегал, тот и будет…я знаю.
Что-то в его лице изменилось, что-то непонятное, неуловимое. И я понял, что сейчас его уже никто сдержать не сможет. Он играл свою игру, свою, не похожую ни на одну роль в этой смертельной схватке.
В сложившейся ситуации надо идти в контратаку и добить танк, но сил для этого было мало. Пришлось вернуться и собрать командиров. Я знал, что ребята на пределе, но надо что-то делать, чтобы взвинтить темп, а иначе всем «крышка». Раненых становилось все больше, а к убитым прибавились ещё трое. С погибших стекала кровь, и все они лежали перед нами…Один из них был Отырба. Он был убит выстрелом из гранатомета. Позже мы взяли в плен стрелявшего грузина. Он понял, что у него нет никаких шансов, и поэтому вел себя дерзко.
- Если мы будем и дальше так воевать, то нас всех перестреляют, как куропаток, - говорю я, специально глядя на тех, кто бездействует и чего-то выжидает. В бою каждый должен сначала отвечать за свои действия, а уж потом, как сложится. По-другому не бывает. По-другому это называется трусость. Здесь арифметика простая. Из-за одного погибнут пятеро, а из-за пятерых пятьдесят. Никто ещё не смог победить без борьбы.
-Чего толку, все равно все провалилось, скоро нас окружат, лучше вернемся, - сказал кто-то из них.
-А ты, может знаешь, как вернуться без боя ? Или быть может ты думаешь, что тебе грузины красную ковровую дорожку выложат ? Все в наших руках. Будем вместе, никто не сможет взять нас голыми руками, оружия и боеприпасов у нас хватает, а врозь или выжидать, прячась в подвалах – это смерть, какая разница, только - минутой раньше или минутой позже.
Пока мы разбирались, грузины снова зашевелились. В эфире ничего конкретного. В такие минуты тебя начинают обуревать разные нелепые мысли, одна хуже другой. В одно не хочется верить, что всё провалилось, и что тебе, в конце концов, придется смириться со своим положением, и выкарабкиваться из него как можешь, потому как положиться уже не на кого. А если учесть, что у тебя есть убитые и много раненых, которых надо будет выносить, то тут уже не до прописных истин.
Уже три часа дня. Джон Агрба и Лева Топчян, взяв с собой пятерых ребят из армянского взвода, закрепленных за нашей ротой за день до наступления, решили занять близлежащий дом на противоположной стороне дороги в пятидесяти метрах от нас. Оказалось, что в этом доме уже находились грузины, и только чистая случайность спасла ребят от неминуемой смерти. Вместо того, чтобы открыть огонь грузины бросили гранату, которая попав Джону в плечо, упала под ноги. Мы видим, как он молниеносно поднимает эту же гранату и забрасывает её обратно в окно, а затем кидает туда и свою. Раздаются глухие взрывы. Открыв огонь из автоматов, они забегают в дом, добивая оставшихся в живых. Мы смотрим и ждем, что будет дальше.
-Возвращайтесь, Джон, - шепчу я тихо про себя, словно боюсь, что меня кто-то услышит. Тем более что на другой стороне улицы опаснее вдвойне, могут убить и свои, приняв тебя за противника. Будто услышав нас, Джон знаками просит прикрыть их. Своим огнем мы даем им возможность перебежать шоссе и благополучно вернуться. Это была удачная ходка.
-Ты представляешь а, гранаты пришлось кидать в них. Еще немного и в рукопашную пойдем, -улыбаясь произнес Джон, и сделал такой жест рукой, типа запросто. Кто бы мог подумать, а? Теперь надо быть готовым ко всему.
Меня удивляла его мальчишеская смелость. Казалось бы, в 33 года человек уже имеет суждение о том, что есть оправданный риск, и когда он не оправдан. Но есть такая категория людей, которая всегда остается в неоплатном долгу перед своей молодостью. Он как раз и относился к таким.
Часам к четырем грузины открыли огонь из двух танков и двух БМП с расстояния 150-200 метров. Мы решили укрыться и выждать. Счет раненых и убитых увеличивался. Осколком ранило в живот Гудала (Виталик Гудалиа). Это была его пятая по счету боевая операция. Сам он уже 12 лет жил в Москве, но когда узнал, что на родине плохи дела, перемахнул через Кавказский хребет и встал рядом с нами. И вот сейчас его несли Бос (Беслан)Таниа и Алмасхан Лакоба, но по пути в подвал Алмасхан сам был ранен в плечо вторым выстрелом. Дальше хуже. Противник уже знал наше точное расположение.
Опять полезли танки. Один из них вырвался вперед, остальные БМП и танк остановились и стали бить по домам, в подвалах которых укрывались наши бойцы. Зюба Агрба взял на прицел своего гранатомета противоположную сторону дороги. Арзамет Тарба снял с трофейного БМП пулемет, и обмотав свою грудь крест на крест лентой, залег под деревом в саду. Но больше всех удивил меня Даур Зухба. Он почему то разделся по пояс, хотя было холодно. Закинул за спину «муху» (гранатометный выстрел разового действия), в руках заряженный гранатомет и приготовился к отражению атаки , встав за угол дома.
Танк шел нагло, бешено вращая башней. Жаль, что не было у нас в той операции ПТУРов. Вот где можно было устроить кладбище танков. Ну, да ладно. Кажется у Жюль Верна есть такая фраза : «Используй то что под рукой и не бери ничего другого» . Взяв из гаража гранатомет, я вышел во двор дома, опустился на колено и заранее прицелился в проем от ворот, напротив которого должен был пройти танк. 
Из-за спины выскочил Даур.
-Я здесь, - сказал он, и пробежав метров двадцать, в прыжке, в полете «ласточкой» приземлился чуть правее и впереди от меня. Затем, сделав кувырок, оказался в небольшой канавке прямо у дороги. Этот двадцатилетний парень ничем особенным от других не отличался. Обычное телосложение. Отличался только одним – высокая степень силы духа в сочетании с абсолютным безразличием к опасностям. Авантюризм и фантазия придавали ему завершенный портрет воина. Это была его стихия.
Пошел отсчет на секунды…Танк появился быстро, подставив мне правый борт. Расстояние до него меньше сорока метров . Сразу беру на прицел переднюю крестовину ведущего колеса. Почему то на этот раз нет никакого сердцебиения. Затаил дыхание… Секунда, вторая…выстрел, взрыв, облако дыма. Танк прошел юзом метров пять и остановился. Тут же открывается люк и появляется голова танкиста, видимо посмотреть, что с гусеницей. Но кто то из наших в этот момент выбегает на середину двора и с живота открывает стрельбу из автомата. До танка рукой подать, а он всё мимо. Танкист быстро скрывается… Развернувшись со скрежетом, танк медленно, черепахой уходит обратно…
-Ах, ты черт ! Уйдет же сейчас ! – кричу, что есть силы, одновременно перезаряжая гранатомет.. Но не тут то было.
Даур выходит прямо на дорогу, которая обстреливается со всех сторон, идет за танком в двух шагах, стволом гранатомета упираясь в броню. Поворачивает голову в мою сторону. Было такое ощущение, что он остался один на один не с танком, а со всей вселенной.
-Не стреляй! … Не стреляй, подорвешься ! Машу руками, а он все идет и идет за танком. Кажется, замкнуло парня. Попробуй теперь вывести его из этого состояния.
-Ну, отпусти же ты его немного, отпусти. Не уйдет, не бойся !
Но Даур с разбегу запрыгивает на танк и становится над моторным отсеком. Опять поворачивает голову и смотрит на меня. Видимо не знает, что делать. Нечем поджечь эту махину.
-Ах, вашу мать, - вырывается у меня само собой и уже бегу к нему изо всех сил. Но Арзик тоже, оказывается, бежит к нему, и на каком-то отрезке наши пути пересекаются, и он, столкнувшись со мной, на скорости почти сбивает меня с ног. Стреляя на ходу из пулемета, подбегает к танку и каким- то образом заставляет Даура спрыгнуть на землю. Не успел танк отъехать метров тридцать, как Даур выстрелил в него. Гусеница разлетелась….
-Вот это да-а ! Во дают… во дают ! – кричит мне Зюба. – Они, что с ума сошли!
Да уж, тут одно из двух. Или тебя убьют, или ты сойдешь с ума. Но одно совершенно точно – это лучшие мгновения жизни… 
Мы были настолько увлечены этим эпизодом, что не заметили, как пехота противника вышла на нас с другого фланга и Зурику Хаджимба, и Закану Маршания со своим отрядом пришлось принять бой. Однако и эта атака была отражена.
В это же время на своем фланге Даур и Арзамет подбежали к подбитому танку и укрылись за ним. К ним подошли Зюба и кабардинец Залим Шухов. Не дав БМПшке развернуться, Даур выстрелом из гранатомета послал снаряд в заднюю левую дверь, прямо в топливный бак. Второй выстрел произвел Зюба Агрба. БМП охватило пламенем. Экипаж выскакивал из машины и падал на землю, кувыркаясь в надежде сбить пламя. Арзик дал по ним длинную очередь из своего пулемета.
На этот раз грузины дрогнули. Такого удачного стечения обстоятельств мы не ожидали. К концу дня противник понес ощутимые потери. Однако и мы вынуждены были признать, что один из танков противника стал всё чаще и чаще бить по нашим позициям, причем очень монотонно и точно. Мы его обнаружить никак не могли. Он стрелял из укрытия, и из долека.
Вернувшись к дому, мы были расстроены тем, что некоторых наших однополчан уже не было в живых, ещё больше было раненных. Погиб очень смелый и отчаянный парень из Томска по фамилии Юнчис, который, не смотря на все запреты, целый день строчил из пулемета с крыши дома, не подпуская грузинскую пехоту. Даже в минуты затишья он стрелял и стрелял, так как с крыши все было видно как на ладони. Два раза я посылал на крышу людей, что бы они его оттуда убрали, но он через некоторое время снова возвращался туда и продолжал стрелять.
-Слушайте, кто это такой неугомонный, - кричал я на ребят, - остановите его, пока ему танкист голову не снес.
-Это Юнчис, - отвечали мне, - не слушается он.
-Как хоть его зовут ?
-Андрей…Он из эшерского батальона, - отвечают мне в ответ.
-А откуда он ?
-Из Томска.
-Вот, ядрена-матрена. Занесло же парня !...Ну, прикройте его хотя бы! Не оставляйте одного. Красивая у него фамилия.
К концу дня Юнчис уже знал, что обнаружил себя, но так и не ушел со своей позиции. Танкист, который стрелял из укрытия не оставил ему никаких шансов. Когда, после очередного танкового выстрела пулемет перестал стрелять, ребята поднялись туда и увидели, как двое бойцов лежали, истекая кровью, а Юнчис лежал на спине, крепко сжимая рукоятку пулемета и обсыпанный штукатурной пылью…Этого парня из Томска похоронили на абхазской земле… (продолжение следует).