Вера в правое дело была главным нашим оружием
Среди близких мне людей почти каждый второй прошел войну. Этот сентябрь – двадцатый сентябрь… А словно вчера они вернулись в Сухум, в наши дворы, и звали по именам – своих остававшихся здесь – матерей, подруг, соседей.
Сколько раз они представляли себе этот день, этот приход! Сколько раз видели его во сне. Но как во сне не бывает… Бывает как бывает…
Жизнь ПОСЛЕ войны многое изменила. В мире и в каждом из нас. Вот почему накануне празднования 20-летия Победы в Отечественной войне народа Абхазии я обратилась с вопросами к людям, для которых война – это горячая, как кровь на ощупь, часть жизни. Все они – известные или не очень – герои. Среди них есть и герои, не имеющие наград. Главной наградой для каждого из них являются завоеванные в боях МИР И НЕЗАВИСИМОСТЬ. МИР ДЛЯ ВСЕХ НАС. НЕЗАВИСИМОСТЬ СТРАНЫ.
Вот какие вопросы я задала своим собеседникам:
1. Сколько вам было лет в августе 1992 года? Чем вы занимались?
2. Где воевали? В каких боевых операциях участвовали?
3. Самый главный урок, вынесенный из войны?
4. Что, спустя двадцать лет, считаете своим главным достижением?
5. Что бы вы хотели изменить в сегодняшней жизни?
Для нас служба была делом жизни…
Темур ЧАГАВА, Герой Абхазии, в дни войны – командир группы «Катран», ныне – зам. главы Администрации Гулрыпшского района:
К началу войны наша группа «Катран» уже существовала, и я был ее командиром. В то время мне было 26 лет. В Полк внутренних войск Абхазии – так официально называлась Абхазская гвардия – я поступил сразу после ее создания в 1991 году в числе первых.
Так что ни для меня, ни для товарищей вопросов с участием в войне не было: воевали с первых часов. Вредили врагу как могли, некоторые из нас, рискуя жизнью, вывозили людей с оккупированной территории. Наша группа участвовала во всех операциях на Восточном фронте: в боях за Тоумыщ, за Лабру, за Цагеру, за Кочару, за освобождение трассы в районе Тамыша… Очень помогли, безусловно, закалка предвоенных тренировок и служба в советской армии.
Что могла изменить война для таких, как я? Ведь каждый из нас понимал: раз враг пришел, мы обязаны защитить – мать, жену, детей, кладбища наши. Родину. Просто мы были готовы к этому, может быть, чуть лучше, чем другие ребята, которые и в армии-то никогда не служили, но без сомнений стали рядом с нами – и не ради того, чтобы их не назвали трусами, а потому что не могли иначе. Науку войны они постигали быстро – схватывали на лету и удивляли нас – смекалкой, хитростью, выносливостью… И цену дружбе все мы знали. Иначе не выжили бы. Так что для меня, по сути, ничего не изменилось. Только здоровье – и мои товарищи, и я – это мы на войне, конечно, оставили. А многие – и жизнь.
Война для меня не закончилась 30 сентября. Ведь я был командиром резервной бригады, и двенадцать лет мы – фактически бессменно – охраняли перевал Аданга, что рядом с Марухским. Впрочем, я уже рассказывал об этом в интервью в прежние годы. Все эти годы мы знали, что враг поблизости и не дремлет. Наблюдает за нами. Кто знает, что проще: открытый бой, или такая война – напряжений, нервов и выдержки. Порой казалось: время остановилось! Вся моя жизнь и была в этом. А потом было взятие Кодора. Вот, наверное, все это и есть главное в моей жизни. (Незадолго до Кодорской операции у Темура Чагава родился сын. Супруги назвали его Давид. Сейчас ему пять с половиной лет. А младшему – Далмату – год и восемь месяцев. – Ю. С.)
Сейчас важно думать не о том, что изменить, а прежде всего как сохранить то, что есть на сегодня. Важно, чтобы мир в Абхазии был во всем: и в стране, и семьях, и чтобы политики, если и ведут спор, то лишь о делах, которые в перспективе всему народу пользу принесут. А делить власть – бесполезное дело. Политика не должна ссорить и разделять людей.
На войне я понял: надо жить настоящим!
Резо Гамгия, ветеран Отечественной войны народа Абхазии:
Война застала меня на работе. Я был водителем в российской военной части, дислоцированной в Очамчырском порту. В то время мне было 32 года, и я уже прошел советскую армию – служил в Эстонии связистом морских авиационных подразделений. Впрочем, специализация – специализацией, Но это и в целом была отличная школа.
Никаких сомнений насчет своего участия в войне у меня не было, но работа есть работа – и первые несколько дней я помогал отправлять морем отдыхающих, семьи военнослужащих и местных жителей с детьми. Только когда все это было закончено, я и сам переправился на западную сторону. Там мы с братьями присоединились к спешно создаваемым формированиям. Я примкнул к «Шаратыну» – тогда им командовал Руслан Кулава. Вместе с «шаратыновцами» участвовал в Мартовском наступлении, остался жив.
Уже летом, когда шла подготовка к наступлению по всем фронтам, я перешел во взвод под командованием Омара Джопуа (он мой двоюродный брат) и Резо Абшилава.
Большинство во взводе составляли очень опытные бойцы, хотя по возрасту они были моложе меня. С некоторыми я состоял в родстве, кого-то давно знал. Все это тоже немаловажно при подготовке к ответственным операциям. Тогда мы еще не знали, куда именно нас забросят…
В Тамыше – уже спустя дни – я встретился со своим братом Мурманом. Он был среди тех, кто встречал нас, и по окончании операции, когда задача была выполнена, вывел из окружения.
На войне я понял, почему надо жить настоящим – мгновеньем, днем… Просто жить.
Сейчас я по-прежнему живу в Очамчыре, работаю водителем в порту. Как и двадцать лет назад, уезжаю из дома ранним утром и возвращаюсь вечером.
Выросли наши дети. Сыну Игорю – 28. Он стал военным, офицером Абхазской армии. Я уже дважды дедушка. Дочь Оксана работает в Сухуме.
Больше всех радуются правнукам и успехам внуков моя мама Маруся Адлейба-Джопуа и заменивший мне погибшего отца Ваня Джопуа. Это и есть самое главное.
Спроси любого из нас – каждый скажет, что готов прожить ту – фронтовую – жизнь заново. Лишь бы Абхазия была свободна и дети говорили на родном языке. Значит, наши друзья и родные погибли не зря.
Порой становится обидно, что по истечении 20 лет в списках тех, кто высаживался с нами тогда в Тамыше, значится уже не 270 человек, а в три раза больше… Память, видно, изменяет некоторым людям: они вспоминают события, которые НЕ С НИМИ происходили…
На фронт я пробивалась с боем…
Лиана Хутаба, ветеран Отечественной войны народа Абхазии, полевая медсестра, связист. Сегодня – зам. руководителя общественной благотворительной организации инвалидов Отечественной войны народа Абхазии Гулрыпшского района – ассоциации «Абжьыуаа». Удостоена медали «За отвагу», других государственных наград:
Мне было 19 лет, я жила с родителями и маленьким сыном в селе Блабырхуа. Как и большинство ровесниц, с самого начала войны стала проситься на фронт, но, поскольку опыта не было, пришлось быть на подхвате, заниматься бумажной работой в штабе в Гудауте. Потом дежурила на позициях на Гумистинском фронте.
На настоящий фронт пробивалась, как говорится, с боем… В июле 93-го мне удалось все-таки в качестве полевой сестры войти в состав подразделения, который готовили к десанту на Восточный фронт. Помогло мое сельское происхождение – все-таки я была выносливой, приспособленной к физическим нагрузкам и, как сочли мои командиры, смекалистой… Ведь от моих личных качеств зависела жизнь других людей.
Когда задача наша была выполнена, мы помогали в Ткуарчалском госпитале, я несколько раз летала в Гудауту, сопровождала раненых, дежурила на позициях близ села Бедиа на восточной стороне. После войны служила в подразделении связи (командиры Гурам Салакая, Гиви Ачба). Во время событий на Кодорском направлении осенью 2001 года мы осуществляли связь верхней зоны Гулрыпшского района с центром. Участвовала в операции по освобождению Кодорского ущелья в 2008 году.
Самый главный урок, который я вынесла из войны – это, пожалуй, способность ценить дружбу. Наверное, именно на войне я приобрела тот внутренний камертон, который позволяет мне сразу отличить искренность от лицемерия и ханжества, которыми, к сожалению, мы иногда страдаем.
Самое большое – главное – счастье – это мой сын, Денис Абиджба. Он отслужил в нашей Абхазской армии, принимал вместе со своим подразделением участие в освобождении Кодорского ущелья, награжден медалью «За взятие Кодора». Он уже женат. Так что я жду внуков.
Что же касается сожалений, то, на мой взгляд, нам сегодня надо строже относиться к самим себе. Все ли я сделала, чтобы то, за что я ответственна, было в порядке? Я уже двадцать лет задаю себе этот вопрос каждый день. Иногда мне даже хочется рассмеяться: «Лиана! Брось! Пора расслабиться!» Но, наверное, я такой родилась.
В том легендарном десанте
Артур Аракелян, ветеран Отечественной войны народа Абхазии, Герой Абхазии:
В те августовские дни 20 лет назад я работал в Гумистинском заказнике (мало кто помнит сегодня эксперимент ИЭПиТа – обезьян выпустили на волю в ущелье Гумисты). Когда узнал о начале войны, сразу отправился домой к Аркадию Авидзба – мы еще со школьной поры дружили. Оба учились, как тогда говорили, в Питере. Дома, в Абхазии, Аркаша начал работать в СФТИ, я – в Сухумском обезьяньем питомнике. Объединяло нас увлечение велосипедным спортом и горным туризмом. За несколько лет до войны Аркаша просто «заболел» дельтапланеризмом.
В те первые дни, когда в город ворвались танки и верзилы в форме с хохотом направляли их на растерянных приезжих, внутри у меня закипала злоба, и желание мстить вытесняло все остальные чувства. Не каждый в те первые дни понимал, как могут развернуться события и что ему делать. Аркаша, десятки других ребят – знали, так что не я один – многие – благодаря таким, как Аркадий, поднялись и нашли на фронте СВОЕ конкретное дело.
Из Сухума мы уходили морем. Помню ощущение, что за спиной остается какой-то совершенно чужой город. В Гудауте Аркадий сразу приступил к формированию подразделения для полетов на дельтапланах над территорией противника. Я помогал ему, но когда он уехал за снаряжением и аппаратами, я стал искать контакты по своей военной специальности. В советской армии я служил в артиллерийской части на Дальнем Востоке. Изучил и освоил всю артиллерийскую технику, начиная с ЗИС-3 – пушки времен Великой Отечественной – до реактивных установок. Год командовал взводом реактивных установок БМ-21 «Град».
Обо всем этом я рассказал Аслану Кобахия (впоследствии он стал начальником артиллерии Абхазских Вооруженных сил), когда мы встретились уже после освобождения Гагры. Тогда же судьба свела меня с Гариком Гонджуа и Аликом Гумба. Оба – великолепные парни и отличные знатоки артиллерийского дела.
Сегодня молодым трудно поверить, но большинство подразделений нашей армии создавались с нуля. Абхазская артиллерия начиналась с одного орудия. Потом мы добыли шесть трофейных пушек Д–44 и стали создавать 2-ю пушечную батарею. Легко сказать: стали создавать! Мы работали сутками – в Гудауте на ремонтной базе ПТУ восстанавливали отбитые у врага орудия, подбирали людей, обучали… Когда появлялось новое вооружение, привлекали и воинов новых, готовили их. Наконец, наступил момент, когда у нас появились и реактивные установки «Град». Тогда я стал обучать бойцов стрелять из них.
Однажды – это было первое июля – я получил срочный приказ прибыть с установкой из Эшеры в Гудауту. Мне предстояло участие в десанте, причем места высадки ни я, да и никто из бойцов тогда не знал. Я с полуслова понял, насколько сложная – в том числе и передо мной – ставится задача, и главное, понял, что мне предстоит сделать все, в том числе и невозможное, чтобы ее выполнить: десантироваться, выжить, доставить невредимой установку и работать, обеспечивая проход наших ребят в незнакомой мне местности… Это было очень сложное для меня решение, но я был готов к любому развитию событий – там, куда мы направлялись…
Установку погрузили на специальный транспорт для вооружения. Только в море я узнал, что в помощь мне были направлены и другие люди. Тимур Надарая и Сергей Михайлович Логуа были рядом со мной и помогали при выгрузке, и потом тоже. Командовал всей операцией Заур Чантович Зарандия. В Тамыше я познакомился с Баталом Джапуа, который фактически и вывел меня на нужное для стрельбы место.
Несколько суток – без передышки – работала в Тамыше наша установка. Сейчас я не понимаю, как я мог просто физически, без сна выдержать это, даже не почувствовал, как получил осколочное ранение в ногу – просто вынул осколок плоскогубцами и забыл о нем. Что касается контузий, то о них я даже не говорю…
Только пройдя войну, я понял, что возможности человека не ограничены, когда силен его дух. Именно дух, вера в правое дело – сделали нас непобедимыми. Вера в Победу – была самым главным нашим оружием.
Записала Юлия СОЛОВЬЕВА
