Монастырь - самое подходящее место для госпиталя
- Знаешь, правду говорят, что у всех народов есть генетическая память. У абхазов она тоже есть. Веками мужчина-абхаз был охотником, добытчиком, защитником своего домашнего очага, своего народа и своей земли. Наверное, эта память и подсказала мне, как и сотням абхазских ополченцев, что надо делать, когда началась война.
14 августа в Новом Афоне, услышав горькую весть, я снял со стены старенькое ружьё, заряженное несколькими патронами с картечью – все, что осталось от последней охоты. Сказал жене и детям, что сейчас все только точно разузнаю в городе и вернусь. Выйдя на улицу, я быстро пошел в центр города, к Горсовету: там стихийно образовалась «брехаловка», где можно было узнать последние новости.
Проходя мимо метростроевских домов, я увидел сгорбленную русскую старушку с клюкой, которая ковыляла к трассе. В сторону Сухума шел бортовой ЗИЛ, в кузове стояло много молодых мужчин-абхазов, у большинства тоже были только охотничьи ружья. Увидев старушку, они стали махать ей руками и кричать: «Бабушка! Мы тебя защитим, не бойся!» Бабушка вдруг как-то распрямилась, подняла высоко свою клюку и, потрясая ей, крепнущим голосом прокричала древние священные слова: «Не допустите ворога в наш родной город, сыночки! Прокляни Господь иродов проклятых!»
Я смотрел на нее и не мог оторваться: ее осанка стала какой-то воинственной, выцветшие голубые глаза горели, даже ее огромный крючковатый нос, казалось, выражал гнев и непримиримость! Весь ее вид обладал какой-то грозной и притягательной силой, зовущей взяться за оружие и встать на защиту нашей прекрасной Родины. У меня в памяти появился образ с плаката «Родина-мать зовет!» Поравнявшись с бабушкой, я тоже так хотел ей сказать, чтобы она не сомневалась в нашей Победе, чтоб она не сомневалась в том, что мы не допустим того, чтобы кто-то глумился над ее почтенной старостью! Но почему-то постеснялся… Поправил ружье на плече и быстрыми шагами направился в сторону Горсовета.
Проходя мимо милиции, я заметил группу ребят во главе с Жорой Доевым. Это были «Носорог» - Стас Сираниди и мой шурин Зука Авидзба. Подойдя ближе, я увидел, что они делают самодельные гранаты из чугунной трубы: нарезают электросваркой, как колбасу, кладут внутрь динамит, капсюль, детонатор и бикфордов шнур. Посчитав очень важным то, что они делают, я присоединился к ним.
Работая, мы обменивались новостями. Ребята сказали, что обстановка сложная – враг пытается пробить трассу. Доделав гранаты, мы решили поехать на окраину города, чтобы помочь другой небольшой группе афонцев минировать противотанковыми минами трассу Сухум - Афон. Через 15-20 минут мы были уже у въезда в город. Увидели «Пазик» и наших ребят, в том числе наших друзей - Аслана Барцыц и Вадика Аргун. Общими усилиями мы заложили мины, последнюю ямку не минировали, чтобы хоть как-то можно было проехать, но в случае опасности быстро перекрыть и этот ход. Одновременно обсуждали, где лучше занять оборону тем, у кого было оружие. И наши самодельные гранаты очень пригодились: они не шли ни в какое сравнение с охотничьими ружьями, которые для танков были как комариный укус для слонов – но для живой силы противника сгодились бы! Решили дескладироваться выше, в мандаринниках: трасса оттуда просматривалась как на ладони, а мы были защищены деревцами и немногочисленными кочками. Проезжая машина остановилась, люди сказали, что к городскому причалу идет судно и очень возможно, что попытается высадиться десант.
Посоветовавшись, мы разделились: часть осталась на въезде в город, а часть, в том числе и я, рванула к причалу. У него мы залегли и стали ждать. Минут через 15, действительно, показался прогулочный корабль, людей на палубе не было, но Зука, разбирающийся в морской службе и кораблях, предупредил, что они могут прятаться в трюмах и надо быть начеку. Корабль шел быстрым ходом к причалу. Когда ему до берега оставалось метров 80, мы все, кто имел охотничьи ружья, спустили предохранители и приготовились стрелять.
Но неожиданно с корабля донесся крик: «Ребята! Не стреляйте! Я свой!» В этом парне Зука узнал знакомого капитана. Он рассказал, что с величайшим трудом ему удалось удрать от грузин, спастись самому и увести судно. Мы от души его поздравили.
После этого радостного события я все-таки решил добраться до «брехаловки» и узнать новости, как мне представлялось, из официальных источников. Отойдя метров 20, я увидел двоих загорающих на солнце мужчин, по разговору похожих на приезжих. Я подошел и сказал, что наше правительство предоставило для эвакуации отдыхающих автобусы и чтобы они побыстрее покинули Абхазию, не дожидаясь начала боевых действий. Мы разговорились и выяснилось, что они профессиональные военнослужащие Российской Армии, один даже танкист! Обращаясь ко мне, они жалели нас, говорили, что абхазы прав и им бы так хотелось, чтобы победа была на нашей стороне. Но танкист настаивал: «Ваши «пукалки» против танков - очень слабый аргумент!» Я возразил, сказал, что наш народ не победит никто и Победа обязательно будет за нами. А то, что не хватает оружия – так при агрессии фашистской Германии против СССР у бойцов Красной Армии тоже не было оружия, однако они все равно сокрушили мощнейшую на тот момент армию в мире! Победим и мы, все равно, хватает или не хватает оружия. Они пожелали нам успеха, оделись и пошли к своим автобусам.
Не представляешь, как бы мне хотелось увидеть их сейчас и спросить: как же так вышло, что, вопреки всей военной науке, народ Абхазии все же одержал эту справедливую Победу?!
Вскоре я уже был на «брехаловке». Там я увидел своего близкого друга Артура Авидзба, он мне сообщил, что сегодня должны подвезти автоматы. Мы договорились дождаться оружия и вместе идти на фронт. Действительно подвезли и стали раздавать оружие. Вмиг протянулся лес рук, мы и оглянуться не успели, как «калаши» разобрали. Мы расстроились, но объявили, что через два-три дня будет новая партия оружия – его везут наши братья с Северного Кавказа.
Тут сообщили, что в Афонскую больницу привезли труп молодого человека: попал под обстрел вертолетов (НУРСы). Я подошел как раз, когда выгрузили останки: кисть руки, одна стопа в носке и бесформенный кусок тела… Медсестру стошнило. Я смотрел на это и думал: ведь с началом боев будут раненые и надо будет оказывать им медицинскую помощь. Во дворе больницы я встретил знакомых докторов: Вику Хашиг, Льва Аргун, Гурама Шоуа, Сергея Шикурова, Аллу Лакоба. Их беспокоили те же мысли.
Мы стали обсуждать наши будущие действия. И тут к нам подошёл незнакомый человек – средних лет, представительной внешности. Трудно сказать, кто он был по происхождению, но к нам, представителям разных национальностей, обратился по-русски. Он спросил, есть ли среди нас врачи? Я откликнулся, подошел. Он указал на Анакопийскую гору, на Монастырь, и сказал: «Вот там твоё место». Я подошел к коллегам, хотел спросить их, что они об этом думают, оглянулся – того мужчины уже не было. Мне стало неловко расспрашивать, видели ли они его, постеснялся, что не так поймут. Но сообща мы решили, что, с военной точки зрения Монастырь был бы самым подходящим местом для госпиталя.
- Марик, а, может, это был Апааимбар?
- Не исключаю такой возможности. По крайней мере, ни до, ни после того дня я его в Афоне не встречал, но держался он очень уверенно, как местный...
