Открытое сердце Руслана Пандария

Мастерская с прекрасным видом на город

Летним днем на террасе, с которой видны купола монастыря и город, ле­жащий как на ладошке у Бога, уютно пристроившийся между горами и мо­рем, мы сидим с Русланом Пандария и говорим о жизни. С террасы, на которой любому местному обитателю и туристу предложат чашечку кофе и холодные напитки, через дверь, которая здесь совсем не для того, чтобы что-то пря­тать от посетителей, отлично просмат­ривается мастерская, на стенах висят вырезанные из дерева работы Руслана Пандария. Она всегда открыта, можно войти, познакомиться с его творчест­вом, ощутить природную силу, которую мастеру удалось выпустить на волю, и которая до того была надежно упрята­на в глубине древесных стволов.

Руслан Пандария строил свою мас­терскую 23 года. Наконец, этот труд завершен, и его результат предложен публике. Теперь он мечтает открыть керамическую мастерскую для детей и бесплатно обучать их искусству лепки из глины. Руслан женат на Валентине Перепелицыной, учительнице матема­тики в новоафонской средней школе. Она родом из Гудауты. Вместе они растят троих детей, с младшим сыном Руслан ходит в горы. Купается в море круглый год, его сопровождает люби­мая собака Тоша.

Исток

Родители формируют наш харак­тер, который потом становится нашей судьбой. Отец Руслана - Владимир Османович Пандария - родом из села Аацы. Он родился в 1922 году. С 1929 года жил в Новом Афоне. В 23 года ушел на фронт, воевал, попал в плен. Назвался механиком, и немцы опреде­лили его в механизированную колонну, которая передвигалась следом за бое­выми частями. В составе этой колонныпопал в Одессу. Его поселили в семью коренных одесситов Радецких, там он познакомился со своей будущей женой и матерью Руслана - Верой Станис­лавовной Радецкой. Вскоре, покинув Одессу, немецкие части стали отсту­пать. С ними он дошел до Венгрии, где, наконец, смог бежать. Сначала прятал­ся в кукурузном поле, потом его при­ютил венгерский учитель. Немцы ушли, пришли "русские", и Владимир пришел к своим. Попал в особый отдел, "осо­бист" попался не злой, пожалел пар­ня и выписал ему солдатскую книжку, с которой Владимир вернулся в свою часть. Дошел до Чехословакии, только из Праги смог написать матери, что жив и здоров, и здесь война для него за­кончилась. Но прежде чем отправиться домой, заехал в Одессу и предложил Вале выйти за него замуж. В 1946 году он появился в Новом Афоне со своей женой-одесситкой. В 1947 году у них родилась дочка Нелли, а в 1950 году -сын Руслан.

Владимир с детства увлекся фо­тографией. Переоборудовал старую заброшенную мельницу под фотола­бораторию, учился снимать и печатать фотографии. После войны фотогра­фия стала его профессией. Он преодо­левал километры с аппаратом на пле­че, ходил по селам и фотографировал жителей, дома печатал фотографии и разносил готовые снимки клиентам. Этим ремеслом он зарабатывал на жизнь. В 60-е - 80-е годы работал фо­токорреспондентом в районной газете "Бзыбь". Жизнь была полной тревог и лишений, в 57 лет Владимир Османо­вич умер.

Лесная академия -его университеты

Руслан Пандария родился 14 октяб­ря 1950 года в Новом Афоне. Учился в новоафонской средней школе. После девятого класса решил бросить учебу, уже в 9-м классе начал сбегать из школы в лес. Оттуда приносил домой "деревяшки" и черную глину, резал и лепил, как умел, опираясь на свою ин­туицию. Боясь, что сын совсем "отобь­ется от рук", отец определил его в Су­хумский индустриальный техникум на отделение металлообработки. Руслан начал учиться, но любимое занятие не бросал. Видя, что сын серьезно увле­чен, родители не стали мешать, а, на­против, помогали ему. Отец вытащил свой "Москвич" из гаража на улицу, поставил его перед домом, а гараж отдал сыну под мастерскую. В этом гараже Руслан Пандария и работал долгие годы, оттачивал свое мастерс­тво, учился искусству резьбы по дере­ву, писал маслом. Примерно в это же время он познакомился и подружился с другим афонским парнем, тоже худож­ником - Гиви Смыром. В то время Но­вый Афон был популярным в Советс­ком Союзе курортом, круглый год здесь царил почти праздник: съезжались со всех концов огромной страны разные люди, среди них всегда было немало людей искусства. Когда суета города тяготила, Руслан скрывался в лесу, там у него были свои "тихие" места, где он мог подолгу работать - вырезал из припасенных "деревяшек" образы, которые являла ему его муза, она же нашептывала, куда направить резец, чтобы образ и предмет совпадали. Там в лесу он общался с природой.

"Природу надо видеть не глаза­ми, а каким-то внутренним чувством, - говорит Руслан, - этому невозможно научиться ни в одной академии. По­добная способность как музыкальный слух: она или дается человеку, или нет. Когда меня спрашивают, какой ин­ститут я закончил, я отвечаю - "лесную академию"".

Новоафонские диссиденты - Мне не раз предлагали учиться, но надо было ехать в Тбилиси, в этом была своя идеологическая подоплека, поэтому я отказался, - рассказывает Руслан. - Я не хотел тратить время на изучение истории КПСС, трудов Мар­кса, Энгельса, Ленина. В 70-х годах в Новом Афоне было свое диссидентское движение, здесь жили люди, очень критично настроенные по отношению к власти. Это были в первую очередь Гиви Смыр и его брат Лева, который писал свободолюбивые стихи. Мы ри­совали картины, в которых отражали собственное видение истории и веро­ваний нашего народа, оно шло в раз­рез с официальной версией. Мы были "под колпаком", за нами наблюдали. Однажды к нам приехал заведующий отделом агитации и пропаганды Гудаутского райкома Пкин. Это было году в 1982-м или 83-м. Мы довольно долго общались, показали ему наши работы, и он пришел к выводу, что мы - вполне нормальные ребята. После его визита мы получили первый в своей жизни заказ. В Новом Афоне был ресторан "Аджария", а там - летняя веранда. Администрация ресторана решила ее закрыть листами ДСП. Нам предложи­ли их расписать. Это были большие щиты примерно 3 метра на 2.5. Они, видимо, думали, что мы будем на них писать цветы или что-нибудь в таком духе. А мы взяли исторический сюжет, тему махаджирства. До нас никто даже не пытался ее поднимать. Была там и лирика - лесная тематика, связанная с языческими верованиями абхазов. Когда мы закончили работу, стали приходить афонцы, они смотрели, им нравилось. Однажды мимо проезжал секретарь ЦК КП Грузии, его пригласи­ли зайти в ресторан, он увидел роспись и впал в ярость, обвинил нас в раз­жигании национальной розни, назвал националистами, потребовал, чтобы листы срочно убрали. Секретарем Гудаутского райкома КП был в то время Константин Озган. После скандала он приехал с делегацией в Новый Афон. Ходил, смотрел и воскликнул: "Бедный наш народ!" На него роспись произвела впечатление. Он под свою ответствен­ность разрешил нам закончить работу. Тогда на нашу защиту встали также известный абхазский историк Шалва Денисович Инал-ипа и директор Гуда-утского курортторга Гарик Сангулия. Шалва Денисович приезжал смотреть нашу работу со своими сотрудниками

из АбНИИ и одобрил, ска­зал, что все соответствует исторической действитель­ности. Мы ведь прежде чем взяться за эту тему, много читали, изучали труды аб­хазских ученых Ш. Инал-ипа и Г. Дзидзария. Эта история наделала много шума.

- Вскоре меня и Гиви Смыра пригласили в Су-хум, в Доме учителя была организована наша первая выставка. Ее посетила Вар­вара Дмитриевна Бубнова, она поддержала нас, ска­зала, что работы представ­ляют художественную цен­ность и должны остаться в Абхазии. Музей купил по одной нашей работе. Пос­ле этой выставки была еще одна - в Москве, в грузинском представительстве у Никитских ворот, ее помогла организовать Марина Ефремовна Эшба. Мы выставляли свои работы в Но­воафонской пещере, в Гудаутс-ком Доме культуры, постоянная экспозиция была в фойе турба­зы "Киараз". Моя персональная выставка была организована и в выставочном зале Союза ху­дожников Абхазии, - вспоминает Руслан.

Когда пушки гремят, муза молчит

О том, что началась война, Руслан Пандария узнал в Аацы, и уже на второй день был на Красном мосту, на оборонитель­ном рубеже. Пятеро афонских ребят установили пулемет на УАЗик и "пуга­ли" грузинские вертолеты. Сбивать ониих не могли, не хватало мощности пулемета. Когда в нижнеэшерской школе былорганизован боевой пост, они переместились туда со своим автоматом наУАЗике и продолжали обстреливать вертолеты противника. Эшерским на­правлением командовал Мушни Хварцкия. Он увидел Руслана и поручил ему сбор разведданных. Дал рацию, отлич­ный боевой бинокль, который Руслан хранит по сей день, в него можно было разглядеть, как в Новом районе Сухума кошка переходит дорогу. С горы Вере­щагина группа Руслана Пандария фик­сировала круглосуточно и поминутно все перемещения противника, их пост постоянно обстреливали, и на грузин­ских картах он был помечен жирным крестом.

После окончания войны Руслан Пан­дария собрал свой рюкзак и вернулся

домой, в Новый Афон.

"Я до сих пор хожу в лес. Там мне легче найти свою музу. Там час проле­тает как одна секунда. Я приношу за­готовки из леса, и они иногда годами лежат у меня дома, прежде чем пойму, что именно хочу из них сделать. Худож­ник, по-моему, должен не созидать, а уметь породниться с материалом, по­чувствовать его. У обычного человека, когда его взгляд падает на предмет, один кадр мелькнет перед глазами и забудется, а у меня - их сотни. Я вижу множество вариантов. Одна заготовка 12 лет маячила перед глазами, уже на­доело смотреть на нее, потом вдруг в одну секунду я увидел будущую работу в законченном виде. Осталось только взять в руки инструмент и вырезать, - говорит Руслан. - Я сегодня относи­тельно свободен. Могу работать, не до­жидаясь, будет заказ или нет, главное выразить то, что внутри меня, открыть свое сердце. Я уверен, что когда-ни­будь мои работы наберут силу и станут нужны людям!"

Елена Заводская,

г."ЭХО Абхазии", 02.08.2011 г.