Сегодня Александру Бардодыму исполнилось бы 45 лет.

Сегодня, 13 октября, московскому поэту, журналисту Александру Бардодыму исполнилось бы 45 лет.

Кавалер ордена Леона Александр Бардодым погиб в начале грузино-абхазской войны 9 сентября 1992 года. Сегодня в доме-музее Д.И. Гулия состоялся вечер памяти поэта.

Строки из последнего стихотворения Бардодыма «Помянем тех, кто были с нами, кого судьба не сберегла. Их души тают над горами, как след орлиного крыла» стали своего рода гимном героям Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 г.г.

Александр Викторович Бардодым (16 октября 1967 г. - 9 сентября 1992 г. ).

Русский. Родился в г. Москве. Закончил там среднюю школу и Литературный институт им. Горького (группа перевода с абхазского). 15 августа 1992 г. вылетел из Москвы сражаться за свободу Абхазии. Похоронен в Новом Афоне. 27 сентября 1994 г. Указом Президиума Верховного Совета Республики Абхазия посмертно награжден орденом Леона.

***

"Погиб поэт"...

Сколько раз в истории человечества эти слова звучали как выстрел, метящий в сердце народа, как набат. Байрон, Пушкин, Лермонтов, Петефи... Александр Бардодым, 25-летний выпускник Московского литературного института им. Горького, не успел прославить свое имя, чтобы числиться среди знаменитостей: смерть, которая настигла его, была "смертью на взлете", но исходя из всего, что составляет нравственное содержание понятия "поэт", здесь случай, который позволяет с полным правом ввести его имя в этот ряд высоких имен.

...Когда в последних числах августа я увидел его - с автоматом, гранатами за поясом - в пресс-службе Верховного Совета Абхазии, принесшего свои стихи "Дух нации" и "Обращение к Князьям-махаджирам" (они потом были опубликованы в "Боевом листке"), у меня словно в каком-то предчувствии сжалось сердце: "Тебе-то-зачем сюда, в самое пекло?".

То, что абхазы воюют - это их святой патриотический долг, то, что наши братья с Северного Кавказа с оружием в руках пришли нам на помощь, - легко понять, учитывая тот порыв, которым охвачены родственные народы, но что заставило молодого московского интеллигента, литератора пойти на передовую, чтобы ежедневно и ежечасно подвергать себя смертельной опасности?

Неужели только то, что когда-то в 1984 году "волею судеб" он начал учиться в абхазской переводческой группе Литинститута? Я, наверно, все же слишком мало общался до этого с Сашей, потому что иначе знал бы: для него Абхазия за эти годы давно стала не просто объектом профессиональных интересов, а второй родиной.

И еще. Почему великий английский поэт Байрон погиб в Греции, сражаясь за освобождение этой страны от османского ига? Потому, что он был Поэт, потому что он был Романтик -- в лучшем, наивысшем понимании этого слова.

Рассказывают, когда Саша впервые появился в пресс-службе - в какой-то самодельной военной форме, в абхазском башлыке ("Он меня греет и вселяет в меня силы") - наши девушки заплакали.. От матери скрывали, что он на передовой, объясняли в телефонных разговорах с Москвой: работает корреспондентом...

...Саша, по отзывам тех, кто сражался с ним плечом к плечу, воевал прекрасно.

Немногословный и бесстрашный... Помню, встречая его - обычно вечером на турбазе, которая для всех нас, и бойцов ополчения, и журналистов, стала временным жилищем, я тщетно пытался добиться от него "красочных" рассказов об увиденном и пережитом во время очередного задания. Помню, увидел его как-то стоящим в холле перед телевизором... босиком. "Ты чего это разулся?" - обратился к нему шутливо. И тут же осекся, увидев кровь на обильно смазанных облепиховым маслом ступнях Саши. "Три дня по горам ходил, - как всегда немногословно, чуть заикаясь, ответил он. - Ущелье оказалось "запертым", вот и пришлось кружным путем выбираться".

Не забыть последний наш разговор, вечером накануне того дня, когда подлая пуля навсегда оборвала его жизнь. Саша сидел перед телевизором в том же холле, и я, подсев рядом, хлопнул его по плечу: "Не думаешь ли после войны переквалифицироваться из поэтов в прозаики? Ведь проза больше подходит для описания всего того, что здесь увидел..." "Да, есть кое-какие задумки, - кивнул Саша. - Попробую, может, написать для английского журнала "Гардиан"...

Он никогда уже не напишет для "Гардиан". Кровь на нем запеклась сургучом, навеки запечатавшим, скрывшим от нас неродившиеся поэмы, несостоявшиеся прозрения... Но напишут еще, и не раз, о нем самом. Напишут, конечно, больше и лучше меня - те, кто ближе меня знал Сашу и его творчество.

Его тело с согласим его родных ныне покоится в абхазской земле, которую он так любил, в Новом Афоне. Его имя будет увековечено в Абхазии. Абхазия никогда не забудет его, я уверен в этом. Залогом тому - ее свобода, за которую он отдал жизнь.

Виталий Шария. сентябрь 1992 г.