«Всю жизнь свою в труде, как горная вода»
Дмитрий Гулиа. Это имя освещает негасимым светом каждый абхазский дом. В Абхазии нет человека, который бы не осознавал значимость личности Дмитрия Гулиа для абхазского народа.
Поэт, прозаик, драматург, ученый, основоположник абхазской литературы, создатель абхазской азбуки, один из первых историков и этнографов своей страны, редактор первой абхазской газеты, организатор и руководитель первой абхазской театральной труппы. Велик и многогранен вклад просветителя в развитие культуры абхазского народа.
«Всю жизнь свою в труде, как горная вода», – писал Д. Гулиа в одном из своих стихотворений. И когда размышляешь о нем, невольно на ум приходят эти строки, ведь вся его деятельность показывает, что он был трудолюбивым, как горная неустанная вода, не знающая покоя ни днем, ни ночью.
В чем сила Дмитрия Иосифовича Гулиа? Легко ли ему было на жизненном и творческом пути? Насколько был велик авторитет мастера в народе при его жизни? – об этом и другом рассказывает в интервью корреспонденту «РА» известный поэт, академик, председатель Ассоциации писателей Абхазии М.Т. Ласуриа.
– Мушни Таевич, когда у вас произошло первое знакомство с творчеством Дмитрия Иосифовича Гулиа?
– Это было в годы моей учебы в Кутолской неполной средней школе. Тогда нас всех заставляли учить грузинский язык. Шел урок грузинского языка и литературы. И вот вижу я, что мой друг Рушни Лагиндзиа, с которым мы сидели за одной партой, читает тайком какую-то книгу, придерживая ее на коленях, и смеется, смеется. Мне стало любопытно, что это так его забавляет. Он не хотел давать книгу, но я настоял и увидел, что читал он сатирическое стихотворение Дмитрия Гулиа, название которого можно перевести на русский язык так: «Двое шли, карабкались, а третьему трудно было догонять». Это стихотворение такое яркое, эмоциональное, образное, невозможно было читать без смеха. И я тоже не смог удержаться. Заметив, что мы отвлекаемся, учительница пригрозила выгнать нас из класса, и мы тут же спрятали книгу.
Это было мое первое знакомство со стихами Дмитрия Гулиа, и оно ярко запечатлелось в моей памяти.
В 1947 году в селе Кутоле, во дворе сельского совета проходила встреча с кандидатом в депутаты Верховного Совета Абхазской АССР Дмитрием Гулиа. Его здесь хорошо знали, так как он в конце 90-х годов XIX века работал учителем Кутолской начальной школы. Она и открыта была по его инициативе. Он здесь выступал, говорил, что мы постепенно движемся вперед, добиваясь успехов в разных сферах. Так я впервые увидел Дмитрия Гулиа и слушал его с удовольствием. Помню его мягкую речь, негромкий голос.
Спустя время я увидел его в Сухуме у входа в Абхазский краеведческий государственный музей. А когда Дмитрий Гулиа работал старшим научным сотрудником в Абхазском институте, я видел, как он подъехал на своей «Волге», а потом стоял, любовался морем и держал в руке посох. Я хотел к нему подойти, но не осмелился. Конечно, жалею об этом. И еще однажды я видел его на берегу Кодора… Эти четыре встречи в памяти остались навсегда.
– Всенародная слава пришла к Дмитрию Гулиа еще при его жизни. Скажите, народ действительно осознавал, что сделал для него этот человек?
– Конечно. Авторитет Гулиа в народе был силен. Когда в 1907 году в Тифлисе вышел на двух языках – абхазском и русском его сборник «Абхазские пословицы, загадки и скороговорки», это стало событием: абхаз выпустил такую книгу, обратился к мудрости народной! Старцы села Джгиарда пригласили Дмитрия Гулиа на всенародное пиршество, устроенное в его честь. Зарезали двух быков. Кстати, первая жена Гулиа – красавица Марина Чхеидзе (Амичба по матери) была из этого села. Она умерла в родах в 1903 году, и он не женился до 1911 года. Я был на могиле Марины, когда уточнял детали биографии просветителя.
Несомненно, значимость личности Гулиа осознавали все. Тому много свидетельств. Например, в 1920 году на страницах газеты «Апсны» известный патриот и публицист Михаил Чалмаз отмечал: «Для нас, абхазов, Дмитрий Гулиа равен Ломоносову, Шота Руставели, Иоанну Гусу и Сократу. Но когда мы поймем его, станем помогать и поддерживать его?»
Наши писатели и ученые благоговели перед ним. В частности, Георгий Дзидзариа постоянно подчеркивал, что в 50-е годы, когда судьба абхазов висела на волоске, речь шла о выселении абхазов, имя Дмитрия Гулиа имело большое значение в деле нашего сохранения. И сам Сталин, бывая в Абхазии, спрашивал: «Как поживает старик Дмитрий Гулиа?»
В 1913 году академик Николай Марр писал: «Бесспорный факт, что до сегодняшнего дня никто в таком масштабе, как Гулиа, не интересовался одновременно прошлыми судьбами и настоящим бытом Абхазии, ни один ученый, ни в Европе, ни на Кавказе… не удосуживался и не скоро удосужится для составления работы, по глубине искреннего интереса, подобной той, которая уже готова у Д. И. Гулиа».
– Дмитрию Гулиа посвящено много стихов, что также свидетельствует об его авторитете. Какое из них вам нравится больше всего?
– Это знаменитое стихотворение Михаила Лакербай, опубликованное в газете «Апсны» в 1919 году, где он рассматривает Гулиа как патриота, как борца, как светоч народа.
– В своем романе в стихах «Отчизна» и вы обращаетесь к образу Дмитрия Гулиа.
– Да. Он здесь один из главных героев. В моих научных статьях, диссертации, посвященной абхазской поэме, поэзии, львиная доля посвящена творчеству Дмитрия Гулиа.
– Как Дмитрий Иосифович воспринял новое время? Легко ли было ему осуществить этот переход – от одного строя к другому и как это отразилось на его творчестве?
– Многим кажется, что дорога его жизни была выстелена ковром зеленым, но это не так. И он неоднозначно воспринял приход советской власти. Молодым начинающим писателям Иуа Когониа, Михаилу Лакербай, Леварсе Квициниа, другим было значительно легче принять новое время. А муза Гулиа молчала десятилетия, то есть он не создавал в тот период открытых художественных произведений, прославляющих советскую власть, хотя в своей публицистике и отмечал некоторые положительные моменты советской власти, а еще ранее, во время февральских революционных событий 1917 года, он написал стихотворение, в котором приветствовал революцию в Петрограде. Но эти великие перемены, которые он предчувствовал, по-видимому, не оправдали его ожиданий.
Как известно, Дмитрий Гулиа был одним из четырех переводчиков Евангелия на абхазский язык. И хотя авторы не указываются можно понять, что им переведена первая глава от Матфея, поскольку образы, мотивы, идеи плавно переходят в гулиевскую поэзию того времени. За этот перевод Гулиа постоянно упрекали, а в 1927 году на территории Новоафонского монастыря был публично сожжен весь оставшийся тираж Евангелия. Гулиа был верующим человеком и, конечно, очень тяжело все это переживал.
В 1928 году была организована Ассоциация писателей Абхазии, и Дмитрий Гулиа получил членский билет № 1, но позже, когда грянули преобразования, он не вошел в оргкомитет по созданию Союза писателей Абхазии и не был делегирован в 1934 году на первый съезд Союза писателей СССР. Это было неспроста. В начале 30-х годов Гулиа был подвергнут жесткой критике за книгу «История Абхазии». Ее объявили антинародной, антимарксистской, и он едва не поплатился за нее головой. Но он никогда не становился в позу обиженного и помогал молодым писателям, печатным изданиям. Став в 1954 году депутатом Верховного Совета СССР, он делал все что мог для Абхазии. И когда вышла книга Ингороква, где тот заявляет, что абхазцы – это пришельцы, Гулиа пишет свой знаменитый стих: «Вот кто я».
В нем на вопрос: «Кто ты?» – он отвечает:
Сын земли. Точнее –
сын абхазский
И потомок тех, кто отгонял
От Кавказа воинов арабских,
Голову пред шахом не склонял.
По наречью люди Адыгеи
И черкесы – это братья мне.
Я потомок тех, кто не сгорели
За тысячелетия в огне.
Я – абхазец!
Древние преданья
О моем народе говорят.
Я – абхазец!
Сын родных ущелий,
Сын земли,
Где пращуры лежат…
В 1954 году, когда встал вопрос о дальнейшей судьбе шрифта алфавита, навязанного абхазам в 1937 году, Гулиа выступил за восстановление кириллицы, что и было сделано.
К 70-летию Сталина появилось немало посвященных ему произведений и, естественно, в тот тяжелый для абхазов период Гулиа не мог обойти эту тему и посвятил «отцу народов» стихи и поэму. А кто тогда из советских поэтов не посвящал своих стихов Сталину, начиная с яркой представительницы Серебряного века Анны Ахматовой?
– В эти нелегкие времена что помогало Дмитрию Гулиа? В чем была его сила?
– Об этом сказал хорошо сын мастера – Георгий Гулиа: «Сила его была в живой связи с народом. Сила его была в том, что он ни на минуту не покидал своего поста, который всегда находился в гуще народа, в том, что он разговаривал со своим народом на родном языке, в том, что он нес народу доброе слово, в том, что не мыслил себя без народа своего. Эта органическая слитность, при которой личное всегда отступало перед долгом по отношению к народу, когда поэт все время чувствовал опору народа, и принесла Гулиа известность, успех и всеобщую любовь».
– Мушни Таевич, а какой Дмитрий Гулиа вам ближе всего – поэт, прозаик, драматург, ученый?
– Конечно мне ближе всего Гулиа-поэт. И в памяти народной, я думаю, он прежде всего останется как народный поэт. До Дмитрия Гулиа не было абхазского стиха в его современном облике. Были поэтические тексты в фольклоре, но гулиевский стих отличался от них. Стих был словно отточен, он был точным по рифмовке и свободным по ритмике, сильным, упругим. Поэтому он сумел удивить абхаза, привыкшего к образной речи. Когда он читал свои стихи, людям казалось, как образно говорил сам Гулиа, что он показывает им какой-то фокус. Удивлялись они и тому, что поэт сам выступал со своими стихами.
Стихи его первого поэтического сборника без преувеличения являются шедеврами абхазской поэзии. И по форме своей, по рифмовке и ритмике, стихи разнообразны, не похожи друг на друга, очень социальны и гражданственны. Поэт стремился показать различные возможности стихосложения, что впоследствии помогало другим стихотворцам.
– Безусловно, Дмитрия Гулиа знают и за пределами нашей республики. Его переводили такие известные переводчики, как Марк Соболь, Самуил Маршак, Евгений Долматовский, Михаил Луконин, Станислав Куняев и другие. Насколько эти переводы передают соль творчества Дмитрия Гулиа?
– Успехи в этом сложном деле всегда относительны, но тем не менее эти переводы отражают суть его творчества. Это Дмитрий Гулиа. Иначе и быть не могло, ведь, как вы сказали, к его творчеству обращались лучшие переводчики России. Так Гулиа прозвучал на русском языке, но здесь рано ставить точку. Ждут перевода и его прозаические произведения.
Вообще следует сказать, что Дмитрий Гулиа и его дом сыграли большую роль в укреплении связей с русскими писателями. Эти связи были и раньше, но они стали прочнее и глубже после того, как Константин Симонов стал самым приближенным к дому Гулиа человеком. Ныне время не совсем благоприятное для поэзии. И все же интерес к Дмитрию Гулиа не ослабевает и сегодня.
– Можно сказать, что мы сегодня сделали все для увековечения имени нашего патриарха.
– Конечно, нет. Все мы в долгу перед ним. У нас нет достойной этого человека исследовательской монографии. Часть архивных материалов опубликована, но их надо собрать вместе, чтобы проследить эволюцию его творчества.
Нынешний год объявлен Годом Дмитрия Гулиа. Намечен план мероприятий, которые будут осуществляться в течение года. В день рождения патриарха 21 февраля по традиции будут возложены цветы к его памятнику в центре столицы, пройдет научно-практическая конференция в конференц-зале Кабинета Министров РА. Предусматривается сувенирное издание избранных поэтических произведений Дмитрия Гулиа на абхазском и русском языках. Ставится вопрос об издании полного собраний сочинений мастера. Думаю, это будет поручено Академии наук и Абхазскому институту. Работа должна быть завершена к 150-летию Гулиа, которое будет в 2024 году. Пройдет ряд мероприятий в школах, в районах Абхазии, в Пицунде в Доме творчества его имени. Заключительный торжественный вечер его памяти пройдет с участием гостей. Все мероприятия будут организованы специально созданной правительственной комиссией при участии Союза писателей Абхазии, Ассоциации писателей, Абхазского института гуманитарных исследований. Постараемся провести и в Москве Вечер памяти Дмитрия Гулиа. Нам нужно сделать все для того, чтобы продолжалась о нем память.
– Спасибо за интервью.
Беседовала Лейла ПАЧУЛИЯ
